— Опять этот недоумок, — рычит. Понимаю, что скорее всего написал Игнат.
Пытаюсь выхватить свой же телефон из жадных рук, но Павел уже бесцеремонно орудует, отвечая на сообщение.
— Это личное, отдай! — протестую, но он даже бровью не шевелит, продолжая усердно клацать по сенсорному экрану. В какой-то момент мне кажется, что он настолько сильно нажимает на дисплей, что просто проломит защитное стекло.
Павел кидает телефон на подушку и встает с кровати, потягиваясь, отчего мышцы на его спине перекатываются. Он не просто отлично сложен, он явно посвящает огромное количество времени спорту. Такое тело — это не генетика, а колоссальный труд.
Я бросаюсь к смартфону и читаю, что он там написал. По мере прочтения, мои брови ползут вверх, и я грозно пялюсь на мужчину. Федулов абсолютно спокойно делает жадные глотки воды и не реагирует на мой гнев, который так и пышет из меня.
— Зачем ты ему это написал?
— Захотел, — коротко отрезает он, возвращаясь к кровати, где сижу я, полыхая от злости и негодования.
— Павел! — голос, кажется, обрывается до фальцета, — Какого черта? Что значит: «Игнат, я больше не буду тебе отвечать и хочу работать только с Мишуровым, а еще мой мужчина жутко ревнует и грозится тебя избить, если еще раз увидит рядом со мной!» — перечитываю сообщение, которое настрочил Федулов.
— Так там же написано, что это значит. Значит, что вы больше не будете видеться и общаться.
— Тут угроза! — тыкаю экраном почти в лицо мужчины.
— Где? — он придуривается и делает вид, что перечитывает текст.
— Что за побои? Леша никогда никого не ударит, он даже мухи не обидит.
— Так я и не про Алексея, — издевается надо мной. Наклоняется ближе к моему лицу, и пока я в замешательстве, коротко чмокает меня в губы. Секундное действие заставляет меня отвлечься от телефона.
Смотрим друг на друга, слова застревают в горле, я чувствую это. Я чувствую все. Знаю, что хочу сейчас и боюсь этого больше всего на свете. Самое страшное, когда голова все прекрасно осознает, всю патовость события, а тело, как тот злой демон на левом плече, шепчет тебе: «Давай!»
И я слабачка, потому что в ту же секунду кидаюсь вперед к мужчине и целую его. Отдаю ли я отчет своим действиям? Нет. Но чувствую, что именно сейчас так надо. Что этот электрический ток от короткого чмока можно унять только так.
Павел сгребает меня в охапку и жадно целует. Мы даже не следуем прелюдии, а сразу заталкиваем языки в рот друг другу. Я слышу мужской запах, уровень тестостерона у Павла явно критически повышен, от него веет энергетикой настоящего самца. Он беспощадно кусает меня в плечо, на секунду отрываясь, и снова целует.
А я чувствую, как мозг начинает подсыпать упреки, слезы собираются в уголках глаз. Я плачу, а он собирает губами слезы. А потом отстраняется от меня, как ошпаренный, дышит тяжело, взгляд мечется по комнате.
«Я должна была его оттолкнуть, это я должна была прекратить этот абсурд, это я его ненавижу! Это я только что не могла от него отлипнуть и вела себя, как самая настоящая блядь.»
— Я больше не могу, — его рев сотрясает и без того хлипкие окна. — Это невыносимо!
Он мечется по халупе, как загнанный в клетку зверь. Ему больно. Я впервые чувствую его эмоции, я ощущаю, что ему плохо. Молчу, пока он чуть ли не рвет волосы на своей голове, все еще тяжело дыша.