Я в который раз смотрю на проплывающие по Волге корабли, собранные умелыми руками местных корабелов для Южного флота. Веселые солнечные зайчики прыгают с одной мачты на другую, вселяя в людские сердца покой и надежду.
В сотнях километрах южнее сейчас бьются за идеалы русские воины, сражаются, не жалея живота ни своего, ни чужого. Сотни бойцов сдерживают натиск степняцкой орды. Потрепанные, но не сломленные воины стоят в каре и ведут огонь, протыкают штыками всадников и их коней. Артиллерийские батареи истратили боезапас, остались у них только бочки с порохом да пара зарядов картечи, не могли расчеты добраться до лагеря Конских Вод.
Как бы ни хотелось мне разорваться и успеть повсюду, но сделать это не под силу ни одному человеку, как и найти лишние силы в истощенной многолетней войной стране.
– Спой мне, – захотелось в тоскливую минуту услышать стройный, плавный и невообразимо прелестный голос любимой, заставляющий забыть всю грязь реальности, пусть на пару минут, но все-таки забыть.
Царица, отправившаяся вместе со мной и годовалым Ярославом в Воронеж, не стала ни о чем спрашивать. Она чувствует, когда слова излишни, карие искрящиеся глаза с любовью посмотрели на меня, на ее лице появилась неуверенная улыбка. Подумав немного, царица, придерживая на руках маленького карапуза, затянула один из мотивов: печальный, но оттого еще больше подходящий для моего поникшего настроения.
Песня лилась ручейком, не переставая. Молодой голос певуньи расслаблял и завораживал. Не хотелось ни о чем думать. Даже о том, что творится в землях, сопредельных с нашими. И все-таки в голове настойчиво бились десятки мыслей.
Финляндия, Кубань, Балканы, Крым… ни одна армия в мире не смогла бы вести наступательные действия на стольких направлениях. Но Россия справлялась, казна трещала, скудная промышленность не поспевала за нуждами армии и флота. В полках росла нехватка людей. Нередко случалось так, что в батальоне вместо пятисот человек едва насчитывалось триста, из которых еще полсотни больны или приданы для усиления гарнизонов и застав. На флоте нехватка состава приняла куда больший размах, кроме канониров и матросов не хватало опытных капитанов и штурманов. Флотилия гребных судов все больше разрастается, спускают на воду галеры с неполной командой, едва-едва перевалившей через необходимый минимум.
Заперев Девлет Гирея на полуострове, нам удалось обезопасить южную укр
По замыслу Генштаба следовало создать такие условия для перегоняемых степняков, чтобы через одно-два поколения возрождать величие предков было бы некому. России требуются верные Отечеству люди, а не степные перекати-поле, незнающие, где они окажутся в скором времени.
Барон Людвиг фон Алларт уныло глядел на укрепления полевой крепости: выдвинутые на позиции редуты преобразились в небольшие крепостицы, сложенные умельцами из глины и валунов. Внутри крепости, как только нескончаемые атаки крымского хана прекратились, поставили основательный лазарет для раненых: не палаточный, как было раньше, а деревянный, такой, что даже зима оказалась не страшна внутри обители больных…
Но затишье продолжалось недолго – с начала весны, как только изумрудная трава вылезла из земли и солнце иссушило грязь нескончаемых степей, крымчаки вновь осадили крепость. У Девлет Гирея просто не осталось выбора: пан или пропал. Хан лучше султана видел расклад текущей войны. Пускай сейчас русские армии воюют в опасной близости от Стамбула, но в случае нужды они придут и сюда. И если случится последнее, то само существование ханства прервется – это главный крымчак знал точно.
Момент для новой осады они выбрали удачный: из-за того, что большую часть полков пришлось отводить на зимние квартиры в русские губернии, в лагере сейчас насчитывалось чуть более четырех тысяч солдат и офицеров. И хотя подводы с боеприпасами до поры до времени подходили вовремя, воспользоваться большинством орудий не удалось: то ли извечное русское разгильдяйство, то ли неудачное стечение обстоятельств, но на пороховом складе, защищенном, казалось бы, лучше любого другого склада, появилась какая-то гниль. В итоге чуть ли не половина порохового запаса испортилась, оказавшись на земле, и нуждалась в повторном перегоне и вываривании.
– Господин генерал-поручик, татары отходят, прикажете атаковать?! – в комнату к фон Алларту вошел взмыленный бригадир Осипов; придерживая рукой ножны, он нетерпеливо глядел на командира, ожидая дальнейших указаний.
– Эх, Дима. Ну какая атака, если у нас людей только на защиту едва хватает, да и те тают, словно снег на солнцепеке. Нужно дожидаться возвращения ушедших полков. Просчитался государь, думая, что татары воспользуются моментом и пойдут на помощь сюзерену. Девлет Гирей не дурак, свои земли нам на поживу не оставит.
– Нельзя вечно защищаться, господин генерал-поручик, иначе солдаты начнут терять боевой дух, а это страшнее кавалерийской атаки в чистом поле… – бодро сказал бригадир.
– Ты конечно же прав, но оголять позиции нельзя, тем более что полки прибудут со дня на день, депеши от полковников я получил, так что дождемся их, а там и приказ царя поспеет, не зря он зимой писал, чтобы подготовили маршруты к Кизикермену, а от него и до Перекопа недалеко.