Поступь империи. Бремя власти: Между западом и югом

22
18
20
22
24
26
28
30

Мелкий противный дождь моросил вторую неделю. Людям хочется насладиться последними теплыми, солнечными деньками, но на матушку-природу не сыщешь ни узды, ни плетей – как она восхочет, так все и будет. Простым смертным остается только смириться: не важно кто он – боярин или царь, крестьянин или князь.

Дождь, не прекращающийся столь долгое время, превратил половину улиц города в грязевые протоки, успешно доведенные повозками и конскими копытами до состояния грязевой кашицы, попав в которую, единожды выбраться самостоятельно невозможно. Но так было не везде, центральную улицу города вымостили еще два года назад, успешно реализовывая проект царя о создании магистрали между ближайшими крупными городами с целью дальнейшего улучшения инфраструктуры страны. Особенно это касается прямых воинских магистралей и искусственных каналов. Что бы там ни говорили теоретики, но для России в первую очередь важны именно речные дороги, а сухопутные пока только приятное дополнение, да и, честно сказать, после Ивана Грозного никто дорожным строительством толком не занимался – слишком хлопотное дело.

Однако выпрямление и сводка речных русел дело не столько громоздкое, сколько интеллектуальное. Проблема в том, что главное не просто прорыть канал, но и рассчитать так, чтобы его через три-пять лет не занесло песком. Как и в любом деле, каналы и русла рек требуется прочищать, следить за ними, строить плотины там, где происходит летний спад вод…

Первый канал, начатый весной 1703 года, между реками Цной и Тверцой, закончили спустя шесть лет. Он соединил не только две реки, но и два моря: Каспийское и Балтийское, положив начало Петербуржской водной артерии. Пятеро голландцев, во главе с Андрианом Гаутером, вместо того, чтобы внимательно изучить все особенности местности, запороли проект, на корню сделав судоходство в широком пятнадцатиметровом канале в летнюю пору невозможным. Исправлять же ошибки голландских проходимцев взялся новгородский мастер Михаил Сердюков. Для этого он предложил использовать реку Шлину, не представляющую интереса для судоходства, направив ее воды через озера Ключинское и Городолюблинское в Цну, чуть выше канала.

Государь поверил Сердюкову, позволив начать проектирование новой системы. Три года понадобилось Михаилу Ивановичу на то, чтобы сделать канал судоходным не только весной и осенью, но и летом. За свои заслуги и умения новгородца возвели в дворянское звание, наделив земельным наделом на протяжении всего канала. Тем самым канал и часть недоделанного проекта отдавались под протекторат смышленого мастера.

В тот момент проблемы халатности иноземцев удалось решить, но в силу слишком большого объема работ пришлось вновь нанимать специалистов со стороны. Увы, но своих мастеров в России по данной специфике оказалось мало, а те, кто есть, или заняты, как Сердюков, или мало грамотны в вопросах возведения больших каналов. Радует другое – даже не имея должных навыков, молодые инженеры расписывались по трое к каждому иноземному мастеру. Голландцы и итальянцы пытались возражать, что, мол, работа тонкая и мешать им нельзя, вот только замолчали после того, как озвучили царский указ: «Всякий иноземец, желающий взяться за подряд, обязан предоставить как минимум трех русских учеников, которые по истечении пяти лет должны приступить к самостоятельной работе. В случае нерадения и неумения новых мастеров все издержки возлагаются на учителя, который обязуется оставаться в России на протяжении пяти лет после найма».

Услышав указ, треть мастеров не захотела браться за работу, остальные вынужденно поохали и взяли тех учеников, которых им прислали из московской математической школы…

– Сколько ты просишь? – тихий вибрирующий рык отразился от мутноватого стекла в большой оконной раме и унесся в глубину зала.

– Отец, ты прекрасно слышал: три тысячи рублей… для начала, – ответил молодой голос.

– Никола, ты, конечно, у меня единственный сын, но поимей совесть, где я тебе столько найду?

– Ты входишь в Совет банка, – спокойно заметил Николай.

– И что с того? Думаешь, можно просто так прийти в банк и сказать, что, мол, советнику Волкову нужна некая сумма червонцев и все тут же побегут ее доставать из закромов? – весело хмыкнул отец Николая.

– Примерно так все и будет, все-таки именно в банке лежат наши деньги, так что проблем с их выдачей не будет, ты же не государеву казну выкрасть хочешь.

– Ее-то выкрадешь, как же, – немного печально вздохнул старший Волков. – Ты знаешь, что эти гаврики – царские наблюдатели – суют носы во все дела, даже в малых вопросах без них никуда, хорошо, что палки в колеса не ставят, но и обмануть не получается. Приходится заботиться о чистой резе.

– Я об этом знаю, как-никак сам половину заметок для наблюдателей делал, – улыбнулся Николай.

– Вот шельмец! Кто тебя просил? – взъярился отец сподвижника государя.

– Я не понимаю тебя, батюшка, чего ты так кричишь? Не ты ли учил быть хватким и не упускать своей выгоды?

– Но не в ущерб семье, Никола.

– А где ты видишь ущерб интересам семьи? Вот давай посмотрим и решим, прав ли я или нет. Ротозейство у чинуш меньше стало, за ними пригляд строже стал – это, несомненно, лучше, ибо быстрее дела делаются. Благодаря наблюдателям остальные советники, коих кроме тебя еще четверо, не могут делишки проворачивать, а значит, рычаг воздействия на них все-таки имеется. Ну и последнее – царь доверяет мне, пусть не до конца, но все же…

– Мальчишеские глупости, – бухнул кулаком по столу старший Волков. – Думаешь, что дружбу с государем водить и в темную за спиной сыграть? Не получится, сынок, об этом даже не думай, в случае чего он тебя первым на плаху выставит. Не тот он человек, чтобы предательство прощать, ему идейные, верные люди нужны, а не вороватые нахлебники. Ты это понять сразу должен был.