Рядом послышалась аналогичная команда. Брюса видимо тоже вывели. И, правда, стоило советнику выйти в коридор, как он увидел слегка помятого, но сохранившего недавний лоск графа. Потомственный аристократ – этого никакими тюрьмами не вытравить. Испытания закаляют дух, делают жестче, человека можно убить, а честь и гордость – нет!
– Пошёл! – пихнул в спину Баскакова тюремщик, поднимая над головой масляный светильник. За его спиной прозвучал еще один приказ, и следом за советником твердой походкой пристроился граф. От каменных стен отражался звонкий цокот подбитых каблуков сапог. Брюс смотрел вперед с таким видом, словно шел не по грязному мрачному коридору английских застенок, а прогуливался в поместье с бокалом вина и прелестной красавицей.
– Заключенные доставлены, – подобострастно сказал главный тюремщик, следящий маслеными глазками за движениями молодого спесивого аристократа, стоящего рядом с русским послом в Англии князем Куракиным.
– Поди прочь, – махнул рукой англичанин, и тюремщик, низко кланяясь, попятился к двери, следом за ним пристроился и его помощник.
Яков, будто и не замечая окружающей обстановки, помассировал виски подушечками пальцев, оглядывая внутреннее убранство комнатушки. Корявый стол, пара стульев да лавка, стоящая почему-то рядом с комодом, непонятно как попавшим в эту обитель правопорядка.
– Спасибо, Джеймс, дальше мы справимся сами, – улыбнулся тридцатишестилетний дипломат, успевший проявить себя на этом сложном поприще.
Еще недавно он был послом во Франции и Голландии, но год назад по указу государя отправился в Англию, на более ответственную и сложную работу. Туда, где требовалось прикладывать значительные усилия для поддержания авторитета России в целом и царя в отдельности. Ведь Петра, покорившего Европу знаниями и стремлением вести страну вперед, больше не было, на троне сидел его отпрыск, о котором мало что известно, разве только то, что в последние годы он разительно изменился. И это изменение смущало государей Европы больше всего. Им было легче сговориться с недалеким самодуром-царем, а не с государем, преследующим собственные неясные цели.
Именно поэтому для князя, знающего чаянья Алексея, столь доверительное место значило много больше, чем титулы, хотя и от последних он не отказывался, он получил чин третьего класса Табели о рангах, чин тайного советника.
Борис Иванович Куракин начал создавать отдельный полноценный посольский приказ после получения царева дозволения, и вот больше полугода по Лондону и его предместьям шла вербовка обедневших дворян и мелких торговцев, знающих порой не меньше, чем члены Палаты лордов.
– Как вам будет угодно, сэр, – слегка опустив голову, ответил Джеймс Мартин – английский аристократ, временно исполняющий обязанности посольского «затворника».
После того как всплыла история с посылкой русского полка на помощь Испании, состоящего из казаков, в Англии поднялся гвалт, который князю удалось с трудом унять, но с тех пор под благовидным предлогом вместе с послом повсюду путешествовал наблюдатель. А раз Борис Иванович принадлежал к эшелону наиболее родовитых фамилий, то дабы не унизить Россию в его лице, Палате пришлось выбрать одного из представителей старой аристократии. Выбор пал на обедневший род Мартинов, проживающих возле Ливерпуля.
– Пойдемте, господа, нам здесь делать нечего.
Как вскоре выяснилось, ситуация для Брюса и Баскакова сложилась лучше некуда, потому что оставленный на конюшне служка смог добраться до посольского дома затемно в этот же день. Благодаря этому князь смог узнать причину ареста, да и наводку для завербованных людишек дал. Выяснилось, что одному из лордов пришел донос от главы клана МакДалинов. В нем Гектор рассказывал о том, что, мол, прибыл потомок первых королей и хочет заняться неведомыми ему делами, возможно даже свяжется со Стюартами.
В принципе донос мог бы и остаться «в столе», если бы не было войны, да такой, в которой малейшее потрясение может перевернуть всё с ног на голову. Вот и взялись за письмецо всерьез, ну а накрывать подобные места за десятилетия борьбы с сепаратистами красномундирники умели. День-два и русские посланники оказались в «холодной», но посидеть им там толком не удалось, благодаря прозорливости графа и воле его величество Случая.
Уже сидя в кабинете посла, Брюс и Баскаков узнали о политической расстановке среди тори и вигов. Но самое удивительное, обе коалиции единодушно поддерживали любые ограничения, вводимые против русских, будь то торговля или наем ученых и мастеровых в европейских городах. Англичане не желали пускать Россию на просторы Балтики, ведь там недалеко и до Атлантики, выход к которой можно попросту вытребовать в случае нужды у Дании, ослабевшей за последнее время просто донельзя. Даже раздираемая панской междоусобицей Речь Посполитая выглядит сильнее, нежели датское королевство.
Пока князь рассказывал об Англии и ее порядках, надворный советник внимательно глядел на него и вспоминал всё, что слышал о нем когда-либо. Первым что бросилось в глаза Саше, был орден Андрея Первозванного, полученный им из рук государя перед отправкой в Лондон. Причин для вручения столь высокой награды у царя было немало. Ведь благодаря усилиям и таланту князя Россия смогла привлечь в 1711 году на свою сторону Голландию, пусть не явно, но всё-таки это была победа русской дипломатии и победа немалая.
Еще год назад главной опасностью для царства были «маневры» стран Великого союза, получившего звонкий щелчок «по носу» от Испании и сильно сдавшего позиции во Франции. Однако гонору от неприятностей у дипломатов этих стран странным образом прибавилось, будто войска уже свободно маршировали по улицам Мадрида и Парижа, а их короли милостиво выслушивали доклады генералов и адмиралов о нескончаемых победах на суше и на воде. Но такого не было!
Вот и приходилось русским послам терпеливо и участливо сдерживать порывы особо яростных и несдержанных деятелей, где-то суля щедрые подарки, где-то обещая некую другую помощь и поддержку. Дипломаты в тот период больше всего походили на скользких морских угрей: вот они под рукой, а ухватить нельзя – сноровка у ловцов не та.
«Как там охарактеризовал его граф? Принципиальный, смелый, преданный царю и при этом имеющий независимые суждения. Идеальный русский аристократ, способный приносить пользу Отечеству в любое время и в любом месте, жаль только мало подобных людей, – с тоскливой грустью подумал надворный советник, глядя на князя. – А ведь мне тоже хочется быть таким, черт побери! Да, истинно так. Чем я хуже? Воинская слава? Пусть я не командовал Семеновском полком под Полтавой и не вел за собой солдат, сминая врагов, но зато я многое понял. Алексей неспроста говорил о том, что буде появится у меня желание подучиться, то он воспримет сие положительно. Решено, я остаюсь! Надо только дела заместителю амуничных дел передать да Гришке наказ по шерстопрядильням дать. Да и быть товарищем (помощником) у старинного княжеского рода не зазорно».
– Вот и думай тут, Яков, как лучше поступить, то ли вигам мзду предложить, то ли тори деньгой поддержать, но кажется мне, что попусту всё будет. Не зря государь об этом в письме упоминал, мол, негоже Русь позорным образом выставлять, мы не варвары и тем более не глупцы, на подначки пустобрехов поддаваться не следует, однако ж следует иметь в виду лютую неприязнь англичан к нашему Отечеству.
ebooksa