Артефакт острее бритвы

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да без толку! У них нюх почище чем у ищеек. Даже если без неё вернусь, — помахал он кистью, — всё равно раскусят. Они просто не успели сообразить, чем именно от тебя несёт.

Я закатил глаза.

— Чёрт с тобой, оставляй! Только предупреди, чтоб помалкивали!

На этом и разошлись. Правда, я тут же книжника окликнул:

— Дарьян! А есть какие-то верные пути достижения гармонии?

— А медитации тебя чем не устраивают?

— Говорю же: верные!

Книжник покачал головой, чем меня нисколько не порадовал. Толку от тех медитаций было чуть.

Пока шёл до главной усадьбы, дважды останавливали стрельцы. О полноценной облаве речи не шло, но гарнизон стоял на ушах: над мертвецом я поработал на славу, никто покуда не разобрался, что поджарили не одного из стрельцов, а голема. Вот изучат тело, тогда-то самая веселуха и начнётся. Ну да я к тому времени уже седьмой сон видеть буду.

Беляна в гостиной читала и лакомилась крохотными пирожными, которыми был сплошь заставлен немалых размеров поднос, точнее — теперь уже лишь половина оного. Если о Баюне и старшей горничной я от неё слова доброго не слышал, а магистра Гая черноволосая пигалица и вовсе иначе как хорьком не именовала, то с кухаркой они жили душа в душу.

Я отправил в рот сразу два пирожных, запил их остатками горячего шоколада, который полюбил ничуть не меньше девчонки, и сказал:

— Идём-ка!

Беляна отложила книгу и грациозно потянулась.

— Сразу баиньки или тебя покормить?

На ужин я самым безнадёжным образом опоздал, но увлёк девчонку не на кухню, а к задней двери. Под моросящим дождём мы добежали до пустовавшего сейчас каретного сарая, и черноволосая пигалица озадаченно улыбнулась.

— Загорелось отхлестать меня по попке вожжами?

— А есть за что? — усмехнулся я, смерил взглядом фигуру девушки, которой наряд горничной шёл несравненно больше школьной формы, и покачал головой. — Нет! Так-то идея интересная. Но это позже. А для начала приложи-ка меня ударным арканом. Только нежно! Чтоб без переломов!

Беляна захлопала глазами.

— Что, дорогой?

— Шибани, говорю, ударным арканом!