Где-то на заднем плане Брунгильда протянула загробным голосом:
– Твой декан.
– О! Мой декан… – повторила я, понимая, что теперь сижу в одной луже с Торстенами.
Лично мне было точно известно, как жил декан факультета защиты от темных сил в академии Эсвольд. Может, сейчас у него настал праздник, но перед каникулами уважаемый чародей поживал отвратительно и от всей души желал, чтобы я тоже жила плохо, потому как отказалась сдать свой кубок в сокровищницу академии. Говорил, что ректор порвет его на полоски, не дай святой Йори награда прилипнет к какому-нибудь подоконнику и не окажется на полке ректорского кабинета. Точно накаркал! А еще заявлял, что чародеи не способны нести дурной глаз!
– Искренне, от всей души верю, что у господина Гатри все благополучно, – наконец нашлась я.
– Вы знаете, мы с ним знакомы много лет, – неожиданно пустился в воспоминания ректор. – Только благодаря его помощи в борьбе с черной плесенью нам не пришлось переносить учебные классы в холодные пристройки. Прекрасный светлый маг и всеми силами поддерживает мирный договор. Не то что эти… из Эсвольда!
Я подавилась и поспешно запила водой вставший поперек горла кусок.
– Эсвольд по-прежнему не желает обмениваться студентами? – понятливо хмыкнула тетушка декан.
– Они снова проигнорировали королевский указ. Дали отписку, что в следующем семестре точно возьмут пару человек, – пожаловался Герберт. – Откровенно сказать, мне плевать, но сам факт возмущает! Вы слышали про турнир по защите от темных чар?
– Говорят, они его сделали закрытым, – вступил в разговор Ристад.
– В этом году до турнира наконец доросла чародейка, которую Эсвольд пятый год от всего мира прячет, – проворчал ректор. – Они даже ее имя не раскрывают.
Не донеся до рта ложку, я медленно опустила руку, а заодно и голову, делая вид, что страшно заинтересовалась кусочками сельдерея, плавающими в бульоне. Слышать о себе со стороны было ужасно странно. Учишься, грызешь гранит науки, с однокурсниками изредка цапаешься, декана иногда до белого каления доводишь, а потом – бац! – узнаёшь, что тебя обсуждают на обеде в замке темной аристократии. Жизнь делится на до и после.
– Мы ждали, когда уже полюбуемся на это их Эсвольдское чудо, а они допустили только королевских магов. Испугались, что поднимется шумиха и девица упорхнет в большой мир, а потом вообще сбежит из их ковена. Жаль, Ристад, ты ушел с должности, увидел бы своими глазами и оценил.
Он так хорош, что служил королевским магом? Невольно вспоминался уклончивый ответ Ристада на, казалось бы, простой вопрос, отчего он сбежал из столицы в провинцию. Теперь я понимала: Торстен-старший постепенно терял контроль над демоническим даром, тени сгущались, и именно это заставило его подать в отставку и превратиться в пленника родового замка. С другой стороны, он ведь завтра станет главой клана, вроде как неплохое продвижение по службе.
– Девица хороша? – заинтересовался он.
– На прошлой седмице мы получили из дворца лунные шары со сценами из турнира. Весь преподавательский состав три дня ходил в шоке, – поделился Герберт. – Вроде девица как девица, ничего особенного: рыжая, конопатая, худая. А как начала плести чары, так все дар речи потеряли. Ни одного заклятия не пропустила, еще королевского мага к стене припечатала.
– Говорят, у него три ребра были сломаны, – по-умному вставила Руфина.
Наглый поклеп! Одно ребро, и то просто треснуло. Он даже не расстроился… по крайней мере, пока находился без сознания, расстроенным точно не выглядел.
– Очень жаль, что она родилась со светлым даром, – заключил Герберт. – Огромная потеря для темных кланов. Просто чудовищная!
Я поймала себя на том, что почти сползла под стол и совсем скоро на поверхности останется одна рыжая башка. Интересно, если остатки пасты, подаренной тетушкой-деканом, намазать на волосы, они тоже отбелятся? Может, тогда никто меня не узнает.