Пятая ночь в замке ведьмаков прошла тихо. Уснуть мне не удалось.
Гости начали собираться с самого утра. Подъезжали кареты, выгружались дорожные сундуки. Гостевое крыло перестало походить на заброшенный музей старинной мебели, трапезы накрывали в парадной столовой с длинным сервированным по всем правилам столом, а я в полной мере сумела оценить слова Нестора о параде невест. Молоденьких и даже не очень ведьм собралась целая толпа, если поделить, то на три полноценных шабаша хватит!
В середине дня, когда Кэтти вовсю прихорашивалась, а я писала очередную записку маме, в комнату постучались. Две горничные в сопровождении знакомого, важного, как индюк, лакея внесли большую коробку.
– Госпоже Эркли, – пояснил слуга.
– Какой из нас? – изогнула я бровь.
– Вам, – коротко ответил он.
Слуги быстро исчезли, а коробка осталась на моей кровати. Под плотной крышкой лежало алое платье из тончайшего шелка с нежным кружевом и вышивкой.
– Смотрю, ты крепко подружилась с тетушкой, – покачала Катис головой, усеянной многочисленными папильотками.
Конечно, мне недоставало опыта в любовных делах, ухаживаниях, флирте и всем таком прочем, но даже я понимала, что подарок прислал мужчина. И вряд ли платье выбрал инкуб или некромант.
– Да, тетушка Брунгильда решила, что выделиться из толпы – хорошая идея, – нервно хмыкнула я, запрещая себе притрагиваться к тончайшему рисунку на шелке. Даже кончиком пальца… Хотя – демоны с ним! – надо же проверить, не наложил ли какое-нибудь мелкое, пакостное проклятье темный властелин?
В душе понимая, что он никогда не позволил бы себе испортить темной магией красивый подарок, я прикоснулась к кружеву. Совершенно точно колер платья никак не отвечал разумному плану сливаться со стенами и не выделяться из толпы ведьмаков во время шабаша, в смысле, приема…
Ровно в девять вечера, следуя позади Кэтти и Шейнэра, я спускалась в холл, придерживала подол ярко-красного наряда и ловила себя на том, что глазами украдкой ищу хозяина дома. Ристад, одетый в парадный костюм, стоял в окружении родственников. Он о чем-то тихо переговаривался с теткой, но поднял голову и заметил меня.
Ни разу в жизни я не удостаивалась случайных восхищенных взглядов в спину, тем более прямых и острых, словно пронзающих насквозь. На рыжих дурнушек смотрят разве что с ехидным любопытством и никогда – с восхищением. Сейчас мне открылось, каково это – когда привлекательный взрослый мужчина не может отвести взора. Под ложечкой сладко ныло, колени слабели…
И в головокружительный дурман ворвалась прозаическая реальность. Засмотревшись, я едва не шагнула мимо ступеньки! Пришлось немедленно опустить глаза и таращиться исключительно под ноги, повыше поднимая подол. Не хватало еще скатиться с лестницы, попутно сбив ничего не подозревающих будущих супругов, и эти самые ноги переломать. Притом всем дружно.
– Госпожа Эркли, чудесно выглядите, – тихо проговорил Ристад, когда мы оказались рядом.
Неожиданно он взял мою руку и едва ощутимо прикоснулся сухими губами в вежливом поцелуе. Кончики пальцев немедленно вспыхнули магическим светом, выдавая, в каком страшном волнении я находилась. Внутри действительно бурлил древний инстинкт, и он не был связан ни с самосохранением, ни с чародейством, а с тривиальными вещами, после которых зачастую появлялись дети.
– Добрый вечер, господин Торстен, – кашлянула я, немедленно убрала руку и во избежание магических конфузов отодвинулась от Ристада.
– Тебе идет красный, – заметила Брунгильда. – Я боялась, что ты оденешься Нестором.
Мы синхронно обернулись к подпирающему стену некроманту. Он нарядился как на похороны, но зато повязал шейный платок, правда, тоже черный. И на ходящих косяками хихикающих девиц поглядывал нездорово-мрачным взглядом, словно мысленно подбирал Ферди будущую подружку.
– Хэллрой, – ткнула тетка пальцем в красавчика-инкуба, потягивающего вино, – убери бокал, иначе все решат, что ты страдаешь бытовым пьянством!