Темная Богиня, как мог один питомец есть другого питомца? Я стрельнула в жующую девицу злобным взглядом, мол, подавись, людоедка. Она испуганно замерла, побледнела, а потом захрипела страшным голосом:
- Воды!
Народ растерялся,и пока слуги бросились бестолково суетиться, а Уильям наливать воду из графина, через стол я заботливо протянула свой пригубленный стакан:
- Держите и будьте честны. Да будет так.
Скорее всего, Имоджен так испугалась, что приняла бы из моих рук любую посудину, лишь бы ней плескалась вода. Она пила большими глотками, под моим внимательным взглядом,и вряд ли понимала, что прямо сейчас подхватила любимое проклятье бабки Примроуз, а глава клана Нортонов знала толк в пакостях. Бабка не уставала повторять, что худшим проклятьем для людей являлась невозможность соврать . Обезоруживающая честность была беспощадна и рушила жизни, как карточные домики.
- Светлая Богиня, госпожа Имоджен, вы в порядке? - Флинт не на шутку испугался.
- Как я могу быть в порядке, - прохрипела она, - если эта проклятущая жаба встала поперек горла? Гадость редкостная! Прожевала только чтобы вашу провинциалку подразнить . Флинт, у вас отвратительный повар, как раз под стать дому. Вилли говорил, что в Кросфильде есть мыловарня? Вот! Выгоните это усатое недоразумение из кухни и отправьте на мыловарню … - осознав, что все обитатели дома таращатся на нее с немым ужасом, Имоджен, наконец, закрыла рот и с превеликой осторожностью отставила стакан.
- Я отказываюсь это слушать! – взвизгнул Жюль и вылетел вон из столовой. За ним вдогонку бросилась Мэри, неразборчиво причитая на ходу.
Ошарашенная собственным словоблудием гостья с опаской покосилась на Φлинта и пробормотала:
- В смысле, я хотела сказать…
- Ты уже достаточно сказала, - в звенящей тишине процедил Уильям.
Не глядя, он подхватил стакан с проклятой водой и поднес к губам, видимо, хотел запить резкости в адрес бесцеремонной любовницы, готовые сорваться с уст. Не оҗидавшая, что одним махом сверну шею обоим любвеобильным кроликам и обеспечу себе спокойную ночь, я даже приподнялась на стуле, жадно следя за каждым движением Брента. Помедлив, он, наконец, опрокинул в себя остатки воды. На горле сократился кадык.
Темная Богиня, искренне спасибо!
- Ты теперь меня выставишь за дверь, и я не получу то бриллиантовое колечко из ювелирной лавки на проспекте? – наконец, выдавила из себя опростоволосившаяся гостья.
- Я бы выставил, но рассчитываю, что ночью мы продолжим то, что начали днем. Не раз, не два, а во всевозможных позах по разу. – Он бросил на меня хмурый взгляд. - И нам больше не помешают никакие жабы и горячие штучки на высоченных каблуках!
- Что ты сказал? - дрожащим шепотом переспросила ошарашенная Имоджен.
- Я сказал, что мне необходим, наконец, безудержный перепи… - Тут он осекся, поражая нечеловеческой выдержкой, ведь по собственному опыту мне было известно, как сложно противиться проклятьем честностью. Если уж задали вопрос,то воздержаться от прямолинейного ответа практически невозможно.
Уильям сҗал зубы (подозреваю, что и язык до крови прикусил), со злостью швырнул на стол салфетку и поднялся из-за стола. Он больше не вымолвил ни слова, скорее всего, боясь выложить еще какую-нибудь возмутительную правду. Подозреваю, что у него имелось немало тайных мыслей, озвучивать какие не решился бы даже последний кретин.
- Как ты смеешь уходить, когда я решила перевеpнуть тебе на штаны салатницу и вылить на голову графин с водой? – взвизгнула Имоджен. – Ты, правда, не хочешь подарить мне кольцо?
Даже в стуке каблуков, пока она догоняла любовника, слышалась иcтерика.