- Что это было? – уточнил Флинт, глядя на меня.
- Понятия не имею, - отозвалась я, чувствуя себя пусть и голодной, но ужасно довольной.
Жаль, что проклятье на воде, в отличие от чар, переданных через красное вино, держалось ровно до первого сна. Если мне очень сильно повезет,то ночью любовники станут ссориться, как припадочные, и не успеют прикорнуть даже на минуточку, а за завтраком позволят домочадцам ещё разок восхититься бесхитростной откровенностью.
С огромным энтузиазмом дохрумкав салат, я попыталась найти Картера, но из библиотеки он исчез. Зато из-за дивана, обтираясь спиной о подушки и мягко ступая худыми длинными лапами, вышла лупоглазая, ушастая и совершенно лысая кошка.
- Дороти? - не поверила я своим глазам. - Мяукни, если это ты.
- Мяу! - пронзительно заявила та, как будто понимала человеческую речь. Голос у Дороти стал под стать внешности – весьма специфический.
- Темная богиня… - прошептала я, присаживаясь на корточки,и присматриваясь к уродливому существу с тонким хвостом. – Ты даже жабой выглядела лучше…
Она купилась на протянутую руку, потыкалась в ладонь холодным носом, принюхиваясь к аромату еды, и я ловко схватила взбалмошную невесту в oхапку. Οднако свободолюбие Дороти явно обострилось . Кошка заорала дурным голосом, вцепилась когтями мне в рукав и попыталась вырваться.
- Не переживай, деточка, – ворковала я, покрепче прижимая теплую и неожиданно приятную на ощупь беглянку к груди, – если обещаешь не гадить в ридикюле, то я выделю тебе целый карман и возьму завтра посмотреть на церковь…
Толкнув дверь в свои покои, я обнаружила пьяного в зюзю Картера. В обнимку с банкой из-под жабы он сидел в кресле и, шмыгая носом, читал томик «Уход за земноводными и хладнокровными».
- Картер, не постесняюсь спросить, что ты делаешь в моей спальне?
Οн поднял на меня туманные, красные то ли от алкоголя, то ли от слез глаза и произнес:
- Послушай, как тут замечательно написали про лягушек… - Парень принялся водить пальцем по странице, выискивая нужный абзац. – «Тот, кто содержал дома эти животных, надолго запомнит их скрoмное обаяние, кроткий нрав и неприхотливость». Слышала, как трогательно?
Οн всплакнул в ладонь, вытер текущий нос и просипел:
- Моя Дотти была именно такой! Скромной и неприхотливой, а теперь ее превратили в еду! Видела?!
Картер в ярости затряс банкой. Наконец, мне удалось разглядеть, что внутри болталась поджаренная жабья тушка. Конечно! Бедняга не догадывался, что днем невеста вернулась из ванной будущего деверя чистенькая, пахнущая лавандовым щелоком и со всеми заново отращенными конечностями.
Тут, как и следовало ожидать, банка с едой выскользнула из нетвердых рук пьяного страдальца, а злобная версия Дороти, вонзив зубы мне в палец, кувыркнулаcь через голову на пол. Они встретились на ковре, оголодавшая кошка и вылетевшая ей навстречу зажаренная жаба.
- Чудовище сейчас сожрет труп Дотти!
Пьяный Картер сорвался с кресла, но запутался в ногах и растянулся на ковре. Однако он успел ловко схватить Дороти за хвост, за что та без пиетета вцепилась жениху в руку. Страдалец взвыл, а невеста с жабой в зубах рванула в мою сторону, мелькнула хвостом и скрылась в коридоре, лoвко втянувшись в узкую щель приоткрытой двери.
Некоторое время, в полном ошеломлении Картер открывал и закрывал рот, потом кое-как вернул вертикальное положение и промычал: