— Может быть, ей нужна была куча денег, но она не хотела просить.
— У нее теперь есть деньги, — вмешиваюсь я, прежде чем они успевают продолжить спор. — Больше денег, чем она может вынести.
Массимо стискивает зубы и втягивает воздух, принимая выражение лица босса, когда он смотрит на меня. — Доминик, что ты собираешься с ней делать?
Вот так. — А ты как думаешь? — с ухмылкой спрашиваю я.
— Доминик, не играй со мной. Это Кэндис. Это грязно, когда дело касается вас двоих.
— Я не играю с тобой, и я прекрасно понимаю, в какой запутанной ситуации мы с ней находимся.
— Я отвезу ее обратно к себе. — Он смотрит на лестницу.
— Ты никуда ее не отвезешь, — отвечаю я, шокируя его.
— Помни, с кем ты, черт возьми, разговариваешь, Доминик, — рычит он. — Не думай, что я какой-то идиот, который не знает, что ты используешь это в своих интересах, чтобы вернуть ее.
— Конечно, я, блядь, собираюсь использовать это в своих интересах, и ни черта вы оба не сделаете. Какого хрена вы смеете на меня нападать? Особенно ты, — бросаю я в ответ.
— Почему именно я?
— Массимо, помнишь, как ты добился Эмелии? Господи Иисусе, ты заставил ее отца отдать ее тебе в качестве уплаты долга и пытался отобрать ее наследство. Черт возьми. — Я не стал ничего говорить Тристану. Я пропустил его, потому что, по крайней мере, он не бросил мне вызов.
Если бы он это сделал, я бы с радостью напомнил ему, как он похитил Изабеллу и увез ее на свой остров, пытаясь выманить ее отца из укрытия.
Ни один из них, не могут мне ничего сказать.
Массимо отступает, понимая, что я прав. — Не смей причинить ей боль, Доминик.
— Я не буду.
— Доминик. — Тревога затуманивает его глаза.
— Что?
— Ты ведь не собираешься снова употреблять наркотики?
Нет смысла обижаться. Это не его вина, что он задает мне этот вопрос. Это моя вина.