— Иди в кровать, детка, — приказывает он, и гневный румянец заливает мое тело.
— Нет. — Я не готова снова прыгнуть к нему в постель, что бы там ни было сказано в контракте.
— Ладно, тогда давай пойдем трудным путем.
Я успеваю сделать один вдох, прежде чем он наклоняется и поднимает меня с пола. Как будто я невесома, он бросает меня через плечо, хотя я и мечусь по нему.
— Отпусти меня, — кричу я.
— Ну и хрень.
Он подходит к кровати и усаживает меня в центр. Прежде чем я успеваю сформулировать следующие слова, он налетает и зависает надо мной. Движение настолько хищное и почти животное, что у меня перехватывает дыхание.
Я собираюсь возразить, когда он хватает меня за обе руки и прижимает их над моей головой, надавливая на меня всем своим весом, чтобы удержать меня внизу. Я вспоминаю кошку, которая ловит мышь.
Кот? Нет… он не кот. Он больше похож на свирепого льва, а я — на бедное невинное животное, которое совершило ошибку, встав у него на пути.
Он наклоняется так близко, что я думаю, он собирается поцеловать меня, но он этого не делает. Он останавливается на мгновение и впивается взглядом в меня. Горячий и сексуальный. Его глаза наполняются необузданным желанием, безмолвно говорящим обо всем, что он хочет сделать со мной.
Я принимаю его и едва успеваю сглотнуть комок в горле.
— Кэндис Риччи. Я устал, и у меня двухдневная эрекция. — Он прижимает свой член к моему животу, и я содрогаюсь при воспоминании о его гигантских размерах. Моя очевидная реакция заставляет его лицо расплыться в улыбке. — Или мы трахаемся, или мы спим. Сегодня вечером ты выбираешь.
Я задыхаюсь, мои чертовы щеки горят от его слов, а ощущение его твердого члена на мне снова ослабляет мою защиту. Образы того, как мы занимаемся сексом, и все способы, которыми мы это делали, снова всплывают в моем сознании, заставляя мои соски каменеть до твердых точек. Моя киска сжимается от той отчаянной потребности, которую только он раздражающе, кажется, вызывает во мне. Я никогда не думала о мужчине так, как об этом. Никогда.
И все же я не могу этого сделать. Не сегодня.
Вчера мне потребовалось все, чтобы покончить с ним. Даже если я признаю, что хочу его. Я не могу так просто сдаться.
— Я хочу спать, — отвечаю я.
— Уверена в этом, Ангел? Твои глаза говорят другое, и твое тело тебя выдает.
— Я хочу спать, — повторяю я, и в его груди раздается смешок.
Он отпускает меня, затем откидывает простыню, чтобы накрыть меня, и тоже проскальзывает под нее, переминаясь, чтобы оказаться ближе.
Доминик наклоняется к тумбочке и выключает свет.