План состоит в том, чтобы думать на ходу. Как только движение изменится, мы воспользуемся этим как возможностью повернуть ситуацию в нашу сторону. Единственное, что хорошо в этом, — Жак не попросил нас сдать оружие. Но если посмотреть на динамику группы, это было бы равносильно напрашиванию на неприятности. Он не глупый, он знает, насколько мы искусны в обращении с оружием.
Жак улыбается и кивает охраннику, держащему Кэндис, чтобы тот отпустил ее.
Она идет ко мне, ее ноги трясутся, ее глаза широко раскрыты, которые затем превращаются в блюдца, когда Жак хватает ее за руку и притягивает к своей груди. Теперь, держа пистолет у ее головы, он смеется.
— Вы думаете, что вы, люди, мне начальники? Ни за что на свете. — Когда он взводит курок, мое сердце перестает биться, и я надеюсь, что он не нажмет на курок.
Кэндис начинает плакать и трястись так сильно, что я боюсь, что она потеряет сознание. Но ее глаза устремлены на меня. Она не перестает смотреть на меня.
— Дайте мне эти чертовы документы, — требует Жак.
Массимо делает шаг вперед, но я не упускаю из виду легкое смещение его взгляда влево, которое говорит мне попытаться вывести из строя охранника передо мной. Когда мы деремся, это одно целое, и мы стараемся обращать внимание на такие сигналы.
Когда Массимо протягивает руку, чтобы отдать Жаку документ, мой взгляд переключается на охранника. В эту долю секунды я достаю пистолет и посылаю пулю ему в голову. И это то отвлечение, которое нам было нужно.
Звук выстрела сбивает Жака с толку, и Массимо бросается на него, заставляя его споткнуться и отпустить Кэндис.
— Укройся, — кричу я ей, когда остальные охранники тут же бросаются в бой.
Тристан мчится вперед, стреляя и позволяя Кэндис забежать за колонну. Но она ее не защитит. Она слишком маленькая и тонкая. Единственным ее вариантом было бы попытаться добраться до лестницы, но, учитывая свист пуль, я надеюсь, что она не попытается. Я сделаю все возможное, чтобы добраться до нее.
Мне удается снять еще трех охранников, но остальные опытны и хорошо владеют оружием. Тристан сражается с двумя из них, а Массимо сражается с одним и Жаком. Охранник, который укрывался, когда я застрелил другого, подходит ко мне, и я отстреливаюсь серией выстрелов, пока мчусь к Кэндис. Я промахиваюсь, и он отскакивает с дороги. Я почти с ней, почти там, когда я оглядываюсь и вижу Массимо на гребаной земле с охранником, с которым он сражался, и Жаком, направляющимся в мою сторону.
Теперь у меня их двое.
Развернувшись, я попеременно стреляю то в Жака, то в его защитника.
Пуля Тристана убивает охранника, так что мне остается только Жак. У Тристана все еще связаны руки, как и у Массимо. Я не могу ожидать от них больше помощи.
Я меняю тактику и иду к Жаку, вместо того чтобы направиться к Кэндис. Это его удивляет. Кажется, он думал, что я собираюсь сбежать, вместо того чтобы попытаться покончить с его напыщенной задницей.
Мы сталкиваемся, и я сбиваю его с ног. Он подпрыгивает и бьет меня кулаком в лицо, и я вижу красную полосу. У меня в руке все еще мой пистолет, а у него — свой. Мы наносим друг другу удар за ударом.
— Тебе не победить этого Д"Агостино. Иди на хер, — рычит он. — И твоя девушка тоже.
Когда на его лице появляется странная улыбка и он смотрит на Кэндис, я понимаю, что он собирается сделать.
Он направляет на нее пистолет, и она убегает.