— Это нужно исправить сейчас, — раздается голос из домофона, и двери лифта со звоном открываются.
По коже пробегает волна тепла, и я смотрю на Доминика, не совсем понимая, что сказать или сделать. Мы просто целовались.
— Кэндис…
— Мне пора идти, — говорю я, отступая от него. — Мне пора.
Я уже собиралась бежать, когда он схватил меня за руку. — Нам надо поговорить.
Поговорить? Я не могу говорить, когда не знаю, о чем.
— Нет. Я не могу с тобой разговаривать.
— Почему нет?
— Ты же сказал мне не ждать, — парирую я и вырываю руку из его хватки. — Ты сказал мне, что не стоит ждать.
Прежде чем он успевает что-то сказать, я выхожу из лифта и убегаю от него. Когда я слышу, как закрываются двери лифта, увозя его от меня, мои колени подкашиваются.
Я только что поцеловала Доминика, и это был не какой-то старый поцелуй. Это было все, но что, черт возьми, мне теперь делать?
Мне следовало бы двигаться дальше, но мое чертово тело все еще живо огнем его губ и желанием, чтобы он меня трахнул. Я едва могу дышать или сосредоточиться.
Мои каблуки щелкают по мраморному полу, когда я поворачиваю за угол. Звук не должен быть громким, но с моим телом, чувствительным к прикосновениям Доминика, все мои чувства усиливаются в стократ.
Бож…
Я останавливаюсь в проходе и подношу руку к сердцу. Я хватаюсь за край блузки и сжимаю кулак, когда правда обрушивается на меня с проблемой, которую я не знаю, смогу ли игнорировать.
Я все еще хочу его.
Я все еще хочу Доминика.
Что со мной не так?
Что, черт возьми, со мной не так?
Не то чтобы мои причины злиться на него были необоснованными. Они есть. Между нами полный бардак. Но если отбросить дерьмо и поговорить по существу, то ответ таков: я хочу его.