— Кончится лето, настанет осень, а за ней зима и весна. Я буду ждать. Буду тебя учить. Открывать те грани, которые ты захочешь узнать.
— А после дембеля, Андрей?! — выдавливаю на высоких самый терзающий вопрос.
Мужчина глубоко вздыхает и на пару секунд обрывает визуальный контакт, закрыв глаза. Но куда лучше владеет эмоциями, нежели я.
— Ещё рано об этом. — переводит дыхание и немножечко приподнимает уголки губ, но как бы через силу. — Но я не оставлю тебя, Фурия. Когда говорил: на всю жизнь, именно это и имел ввиду. Пойми, что я тебя не отпущу больше. Ты моя. И я найду способ нам быть вместе.
— Моя учёба… — трещу, как закороченный провод.
— Если решишь доучиться в Америке, то я поеду за тобой.
— А если нет?
— Тогда увезу тебя в Карелию. Давай не будем сейчас об этом думать. Время ещё есть, Манюня. Просто знай, что всё серьёзнее некуда.
— Почему? — высекают непослушные губы.
— Потому, Кристина, что я влюбился в тебя.
— Влюбился… — повторяю растерянно.
— Да, Царёва. Вот такая херня произошла. — смеётся, но я совсем не обижаюсь, знаю, что делает это, чтобы разрядить обстановку.
Выдавливаю из себя улыбку, но глаза так печёт от счастливых слёз, подступивших к самому краю, что оборачиваю мощную шею и сама целую его. Никто из нас не задействует язык, превращая поцелуй в нежный акт любви.
Не верится, что он really влюблён в меня. И что признался. А вдруг мне это просто показалось, послышалось…
Отодвигаюсь, откинувшись затылком на ладонь, и смотрю в обсидиановые глаза.
— Повтори. — требую тихо.
— Я в тебя влюблён. — послушно повторяет Андрей и нападает на мой рот.
Не понимаю, в какой момент мы меняемся местами, и я оказываюсь сверху. Просто в одно движение парень отталкивается ногами, обвивает меня руками и перекатывается на спину, уложив меня на себя. Не делаю попыток подняться или сползти с него. Лишь на секунду отрываюсь от него, чтобы глотнуть кислорода и увидеть клубящуюся в его глазах густую темноту. И опять целую. Всё так же мягко и легко. С любовью, о которой он сказал. С любовью, о которой я молчу.
Андрюша приподнимает бёдра, прочёсывая затвердевшей плотью у меня между ног, но с тихим рычанием опускается обратно. Кажется, что ведёт бой с желанием, что я так явственно и остро ощущаю. От своего же вспыхнувшего возбуждения совсем ничего не соображаю. Заталкиваю язык к нему в рот и рассыпаюсь искрами, когда он начинает его сосать. Не нежно, как делал это раньше, а грубо и требовательно. Так он целовал только в гневе, когда я его доводила. Сейчас доводит он. До самого края пропасти. До абсолютного исступления. До полной потери разума. Ещё чуть-чуть и провалюсь, разобьюсь, истлею в открытом пламени, чьи языки лижут мою обнажённую кожу.
Грубые мужские ладони с силой сдавливают задницу. Трусики собираются между ягодиц, натирают до болезненного дискомфорта. В попытке хоть немного снизить его, не думая, что делаю, ёрзаю по, мать вашу, вздыбленному члену.