Приподнимаю таз, надеясь, что Фурия поймёт намёк. Понимает. Крепче сжимает ткань и стаскивает трусы вниз. Плюхаюсь голой задницей на разогретые солнцем камни и впиваюсь глазами в пунцовое лицо девушки. Она даже не дышит. Нереально медленно тянется пальцами. Прикасается невесомо. Сжимаю зубы, но протяжный стон всё равно прорывается.
И дело совсем не в том, что я почти год на армейском пайке. С Алей такого не было. Всё дело в Фурии. В том незримом чувстве, что бурлит между нами. Даже лёгкие касания кружат голову, будто девственнику на выпускном. Я пиздец как сильно хочу заняться с ней сексом. Почти невыносимо. Но та самая любовь заставляет сидеть на месте, сгребать кулаки, стискивать челюсти и позволять ей изучать, мать вашу, мой хер. Каждую мышцу разбивает тремором предвкушения. И, естественно, удовольствия.
Крис прикладывает ещё два пальца и легко ведёт вниз.
— Гладкий. Приятный наощупь. — шепчет, поглядывая на меня исподлобья. — Тебя это раздражает, да? — палит, явно замечая моё напряжение.
Ну не могу я этого спрятать. Колошматит меня от неё. От её почти голого вида. От рваного дыхания. От запаха лета и возбуждения, исходящего от Кристины.
— Что? — выдавливаю сквозь зубы.
— То, что я говорю. И делаю.
Планомерно выдыхаю и закрываю глаза.
— Нет, Крис. Не раздражает. Просто это не так просто. Сдерживаться.
— Что я должна делать?
— Сожми. — цежу с нажимом. Царёва несмело оборачивает потряхивающимися пальцами ствол и ждёт дальнейших указаний. — Чуть крепче.
Она усиливает давление. Я стону от ощущения её тёплой, нежной ладони на своей плоти.
— Так?
— Да.
— Что дальше? Двигать? Вверх-вниз? Больно не сделаю?
— Не сделаешь. Просто, блядь, начинай. — рычу, как взбешённый тигр.
Плотнее смежаю веки и чувствую телом, как она вздрагивает. Голос скрипит, когда говорю:
— Не бойся, Кристина. В случае чего, я дам знать. Начни медленно. Ускоряйся постепенно. Не спеши сразу.
— Он большой. — раздаётся зачарованный шёпот.
Я даже кивнуть не могу. Опираюсь на локти и откидываю голову назад. Быстро сканирую тропинку, по которой мы спускались, и полностью отдаюсь доставляемому неопытными ласками удовольствию. Фурия, наконец, начинает дрочить. То сильнее сдавливает, то ослабляет. Но кистью водит очень медленно. Я не тороплю. Не хочу напирать на неё. Пусть идёт на инстинктах. Сама поймёт, что и как надо делать. И понимает ведь. Наращивает темп. Я наращиваю амплитуду стонов. Не могу держать. В груди жжёт от них. Глотку дерёт, пусть и глушу громкость всеми возможными резервами. Кулаки до хруста суставов жму. С зубов эмаль обсыпается — так челюсти стискиваю.