Мне не страшно. Клянусь, не страшно. Ровно до того момента, пока этот обиженный псих не обрушивает свою злость на мой рот. До боли сминает мои губы своими жёсткими и терпкими, как крепкий чёрный кофе.
Бодрит быстро, но много не выпьешь.
Сейчас мне приходится глотать. Нет, не кофе — кровь, которую он мне пускает. Цепляюсь в крепкие, окаменевшие предплечья, стараясь оттолкнуть психопата, но его это не колышет от слова совсем. Вгоняю длинные ногти в кожу, ощущая, как пальцы заливает горячей влагой, но снова безрезультатно. Он с яростью кусает опять и опять. Ослабляет смертельные тиски на моём горле, но способность дышать не возвращается. Дёргаюсь вперёд, но он лишь плотнее вдавливает в стену разгорячённым набором мышц. Одна из них, та самая, с которой всё и началось, определённо оставит синяк на животе. Она твёрже скалы.
Остервенело мотаю головой, чтобы избавиться от губ, оставляющих ожоги, но ненормальный сдавливает мою голову ладонями, фиксируя на месте. Учитывая разницу в росте, выворачивает шею вверх под резким углом. В попытке хоть как-то защитить себя действую тем же способом, что и маньяк — кусаюсь. С такой силой вгрызаюсь в его губы, что прокусываю насквозь, но он не тормозит. Только усиливает хватку и… заталкивает мне в рот язык. Кости внезапно будто размякают, превращаются в желе. От отсутствия нормальной лёгочной вентиляции начинает кружиться голова, а перед сжатыми веками в белых вспышках клубится туман. Тошнота подкатывает к горлу, но изо рта вырывается только сдавленный глухой стон. Его язык такой же жёсткий и напористый, как и весь психопат. Требует, ведёт, хозяйничает. Он словно силы на сопротивление из меня высасывает. По обожжённой его руками коже расползаются полчища кусачих мурашек.
Сама не замечаю, в какой момент перестаю давить на него, чтобы оттолкнуть, и начинаются хвататься, чтобы не упасть. Ладони скользят по окровавленным рукам. По спине сползают раскалённые капли пота. Виски, лоб, шея взмокают.
Извращенец сбавляет напор только тогда, когда начинаю задыхаться. Жадно глотаю его дыхание, пытаясь хоть как-то спастись от неминуемой асфиксии¹. Рвано выдыхаю ему в рот и, чёрт пойми как до этого доходит, касаюсь его языка своим. В ту же секунду нас словно молнией прошивает. В один прыжок он отскакивает не меньше, чем на полтора метра. Судорожно дышит. Дышит. Дышит… Это всё, что у меня получается заметить. Взгляд расползается, окружающая среда плывёт и вращается. Сердце… Господи, да оно из ума выжило! Долбится и долбится, как ошалелый воробей в металлической коробке. С тем же стуком и скулящим писком старается сбежать на волю, но лишь гробит себя, тратя все силы на заранее проигранное сражение. Разобьётся ведь глупое.
Придавливаю покрытые алыми мазками ладони к тяжело поднимающейся и рывками опадающей груди, чтобы не дать сдуревшему органу прикончить нас обоих раньше, чем отомщу психу за это унижение. Он мне ответит за каждую каплю крови и за все секунды слабости! За те мысли, что рождались в голове, пока он целовал меня.
Целовал?! Что за нафиг?! Это не мог быть поцелуй! Это точно было что-то другое! Что угодно, только не мой первый поцелуй! Как такое могло произойти?! Чтобы какой-то психопат, который выбесил меня с первой секунды знакомства, украл мой первый поцелуй! Невозможно! This can"t be happening²! Господи… Но именно так всё и вышло.
Прижигаю нестабильного ненавидящим взглядом, подвернув израненные губы. И что вы думаете, делает этот мудак?! Он лыбится! Вытирает тыльной стороной ладони рот, размазывая кровь, и тянет победную, мать его, улыбку! Демонстративно прижимает вторую руку к совсем нескромной выпуклости в штанах, поправляет и насмешливо выписывает:
— Это предупреждение, девочка. Если в следующий раз захочешь поиграть во взрослые игры, будь готова идти до конца.
— Fack you³! — выплёвываю озверело. — Тебе, мальчик, — специально добавляю интонациям мёда, говоря это. Сама себя убеждаю, что он всего лишь сопливый сосунок, а не мужчина, всего две минуты назад лишивший меня воли, — до взрослых игр ещё расти и расти. Там, где ты учился, я преподавала.
— Клише. — буркает, махнув рукой, мол, я его достала, и достойным противником он меня не считает.
Посмотрим ещё, кто кого.
Медленно, расслабленно и даже лениво приближается ко мне. Сжав кулаки, скрежещу зубами, ибо мне приходится задрать голову, чтобы ни на секунду не упустить зрительного контакта. Потеряю — пропаду.
Да что же он такой огромный? Чувствую себя лилипутом рядом с этой горой мышц. Сколько в нём роста? Метра два? Во мне каких-то там несчастных сто пятьдесят четыре сантиметра. Очешуеть можно! Он на две головы выше меня! И в развороте плеч четыре моих талии! Да я на его фоне вообще кажусь себе мухой рядом со слоном! Ма-аленькой такой. Незаметной. Но это вовсе не значит, что он меня раздавит! Я его до смерти мучить буду! А вот до его или своей — совсем другой вопрос. Судя по кармическому давлению, что оказывает громила, шансов на выживание у меня почти нет. Вот только этот псих не знает обо мне кое-чего важного: я не из тех, кто пасует перед трудностями. Не можешь победить силой? Выиграй с помощью интеллекта и хитрости. Победа любой ценой — моё жизненное кредо.
Ненормальный всё ближе прижимается. Всем телом касается моего. Впервые жалею, что на мне так мало одежды. Под его пытливым взглядом голой себя чувствую. С высоты своего роста псих отлично видит ямочку между грудями. Задушено сглатываю ставший поперёк горла нервный ком и растягиваю рот в обольстительной улыбке. Кончиком пальца провожу вдоль края платья, приковывая его внимание к этой части тела. Моему счастью нет предела, когда взгляд чёрных глаз следит за моими движениями. Синяя вена сбоку мощной шей начинает учащённо пульсировать. Дыхание наращивает обороты. Но вся фигня в том, что работает это в обе стороны. И мои лёгкие перестраиваются на аварийный режим работы от его близости.
Мамочки, что я делаю? Я же безвозвратно скатываюсь в безумие, играя в шахматы с голодным львом. Он же меня сожрёт! Или спалит бездонными котлами обсидиановых глаз.
Избегая выдать себя, перебрасываю кисти на рельефную грудь, обтянутую военной футболкой цвета хаки. С трудом заставляю себя не одёргивать их, ибо стоит только коснуться — жжёт.
Что же это такое?
Запрокидываю голову ещё выше, снова то ли беря его в плен визуального контакта, то ли сама попадая в его. Совсем перестаю понимать, что делаю и что происходит с ним. А со мной?