Я смеюсь до слёз, а внутри рыдаю от предстоящей разлуки. А когда прощаемся, падаю лицом в подушку и, уже не сдерживаясь, реву, пока не отключаюсь от бессилия. И всю ночь меня мучают кошмары, что после возвращения мы не сможем встретиться и не будет у нас никакого «до глубокой старости».
Глава 51
Подняться на вершину
Отведённые нам недели не тянутся, как мы не стараемся их растягивать. Они летят. Пролетают мимо быстро и неизбежно. Благодаря протекции генерала Царёва в нашем с Фурией распоряжении все выходные. И мне уже похуй, что товарищи косятся на меня и постоянно «жалят» едкими замечаниями, что я пользуюсь тем, что трахаю генеральскую дочку. А мне срать на всё! Мне нужна его поддержка, чтобы быть с ней как можно дольше и чаще, потому что через несколько часов нам предстоит расстаться на достаточно долгий срок. От трёх недель до пяти-шести. И не видеться так долго пиздец как сложно. Особенно накануне дембеля и совместного отъезда. Где-то в глубине души живут страхи и сомнения, что если меня не будет рядом, Кристина может передумать. Мне не хочется в это верить. Да, она капризная и сумасбродная, но искренняя. И почему-то на душе всё равно неспокойно, кошки скребут. И как ни пытаюсь от них избавиться, всё равно как-то не по себе.
Листаю в галерее телефона сотни фоток, что она шлёт мне несколько раз в день. На одной она готовит. Смешная такая, в фартуке и с растрёпанным, торчащим во все стороны пучком на макушке. В руке деревянная лопатка, и она явно злится на отца, сделавшего это фото.
Блядь, моя Фурия сегодня улетает, а я торчу в казарме, не зная, как выбраться! Среда — увал мне никто не даст. Генерала нет. Иначе я бы к нему на коленях пополз, умоляя, чтобы он дал нам попрощаться. Съебаться втихаря тоже никак. Гафрионов в курсе, что Крис летит в Америку, и лично следит за мной.
Сука!!!
Остервенело вбиваюсь головой в подушку. Закрываю глаза, учащённо гоняя пронизанный тоской кислород. Не будет же старлей всё время караулить, в конце-то концов. Сейчас свободное время, парни разбежались кто куда. А я, как бесполезная ветошь, валяюсь на шконке. Нихуя не хочется. Ни курить, ни выходить из духоты на воздух, ни говорить с кем-то, ни даже тупо жить. Без неё не тянет. Впасть бы в анабиоз на эти полтора месяца, а потом проснуться и обнять свою любимую девочку. Глаза жжёт соль. Пиздец, как мне погано. И от бессилия хочется разреветься, как мои младшие периодически. Вот такой из меня хуёвый вышел старший брат и мужчина. Наверное, нельзя так сильно любить. Потому что, когда между вами тысячи километров, сердце рвётся напополам. А когда тебя разрывает, сдерживать внутренний ад практически невозможно.
Перекатываюсь на живот и вжимаюсь лицом в подушку. Она немного пахнет Кристиной. Фурия подогнала мне свои духи взамен на мой брелок с шаманским символом. Как-то так и выживаем. Вроде и постоянно на расстоянии, но ожидание выходных, понимание, что всего пять, четыре, три дня до встречи, позволяло ровно дышать. А неизвестность душит пеньковой верёвкой.
В очередной раз ловлю себя на сравнении ощущений с Крис и с Алей. И в очередной раз понимаю, что Завьялову не любил. А Царёву до полного безумия. Да я дышать ей готов! И кажется, что уже задыхаюсь.
— Кристина. — хриплю в подушку, впитывая запах её духов.
Подушка, парфюм, фотки, переписки и редкие звонки — всё, что нам остаётся на эти недели. А мне, блядь, мало.
Мы даже не попрощались нормально. Прошлые выходные пролетели как в тумане. Мы гуляли, готовили что-то, что я уже и не помню, смотрели фильмы, целовались до остановки сердца и трахались до тех пор, пока не отрубались от упадка сил. А утром проспали. Летели в часть как ошалелые. Один короткий поцелуй и недели одиночества среди тысяч людей в разных странах. Военная, блядь, романтика. Проза, мать её, жизни. До тошноты скручивает внутренности.
Смотрю на часы. Её рейс через четыре часа. Она обещала заехать, если получится, но потом прислала сообщение, что у неё какой-то завал и не вариант.
Слышу, как открывается дверь, но не обращаю на неё никакого внимания, пока мне в затылок не прилетает:
— Дикий, в кабинет к Царёву.
Сильнее вдавливаюсь в подушку и бухчу:
— Его нет.
— Младший сержант Андрей Дикий, ты часом вместе с девушкой инстинкт самосохранение не потерял? Устав не забыл? — рычит Гафринов.
Только теперь до меня доходит, что рушится исключительно мой мир. А окружающий продолжает жить по своим правилам. Спрыгиваю с койки, цепляю с тумбочки кепку, натягиваю на голову и прикладываю к козырьку пальцы.