— Грязно это. Если что вскроется… Тебя просто не станет. А то начнешь песни петь губернатору и про меня, — угрожающим тоном сказал Кулагин.
Молчанов поморщился и еще сильнее сгорбился.
— Все пройти должно гладко, — чуть ли не плача, проговорил исправник.
На самом деле Молчанов уже не одну аферу провернул и своего благодетеля в известность не ставил. А зачем? Делиться? Так Яков Андреевич считал, что уже то, как он унижается перед этим человеком — могло быть платой его перед тем. И не думал же исправник, что сам и оскорбляется, а Андрей Васильевич Кулагин не так чтобы и заставлял перед собой пресмыкаться.
— Ты, дружок, уже в баню с бабами сходил. Так чуть не убил одну, — проявил осведомленность вице-губернатор, мол, большой брат за тобой наблюдает.
— Так то же гулящие, чего с них? — усмехнулся Молчанов и резко вернулся в прежнее сгорбленно-униженное состояние.
Кулагин промолчал. Он не собирался объяснять прописные истины этому дураку, который, между тем, как та курица из сказки, приносит пока что золотые яйца. Если дурак выгодный, то его не отпускают и до поры даже сильно не ругают. Так, журят. Вот и вице-губернатор решил лишь пожурить исправника, на рублей так… пятьсот.
А в остальном Андрей Васильевич решил пока не проявлять слишком явно своего интереса к землям в той стороне, где было имение и у Шабарина. Хотя этот интерес для людей умных должен быть очевидным.
Век пара наступает. Это стало понятным в последние годы, хоть и далеко не всем. Но за паровыми машинами будущее. В Англии уже вовсю строят железные дороги, в Германии, даже в России уже есть. И ясно, как Божий день, что железнодорожный транспорт — это будущее.
Опять же, пароходы. Пока для Черноморского флота достаточно того угля, что добывается в Лисьей Балке. Между тем губернатор Андрей Яковлевич Фабр, прибывший управлять Екатеринославской губернией из Одессы, тесно общавшийся с самим Воронцовым, рассказывал об этом кое-что.
Русский парусный флот планируется за десять лет почти полностью заменить на паровые корабли. На Балтике — раньше, но в начале пятидесятых годов и на Черном море будет ходить немало русских пароходов. Где они будут брать уголь?
Потому в скором времени и прибудут разные геологи из Петербурга, которым и работы особой нет. Крестьяне же повсеместно в тех краях, где поместье у Шабарина, норы угольные роют да топятся тем углем. Что тут исследовать? Бери да шахту закладывай. Только лишь договорись с владельцем земли.
Вот оно… Земля там должна стоить ой как дорого, и скоро. А если еще когда-нибудь построится железная дорога, например, от Воронежа на Азов и дальше, на Крым?..
Подумав об этом, чаще всего сохранявший самообладание Кулагин, расцвел в улыбке. Его сыночку, Мише, точно на жизнь хватит, да и Аннушка-доченька приданое получит, что хоть за графа, хоть за князя замуж выдавать.
— В этом я тебе не советчик. Решил так поступать, пробуй. Но с тебя вот что — проработать всех помещиков, кто рядом с Шабариным и с этим Жебокрицким. Сколько земли у них, какое состояние дел, сколь людишек, из них крепостных и вольных на аренде. Все хочу знать, — сказал Кулагин и зазвенел в колокольчик.
Его помощник почти мгновенно материализовался в кабинете.
— Чего изволите? — спросил он.
— Проверь, где Шабарин! — повелел вице-губернатор.
— Так ушли-с. Девка только отправилась с молодым, не знаю его, но раз видел в издательстве, — доложился помощник.
— Иди, Яков Андреевич, с глаз моих домой. И помни — завтра поутру деньги за твои дела темные должны быть у меня, — сказал Кулагин и небрежно махнул рукой.