— Как мы и договаривались, я буду ждать вас на станции в Белоречке, — сказал я Марте и поднял руку.
Почти в тот же момент из-за угла соседнего здания тронулась пошарпанная карета, возницей на которой восседал могучий Петро. Срочно нужно ехать за вещами в доходный дом — да и прочь из города. Придет еще время, я вернусь сюда без долгов, но с четкими деловыми предложениями. В целом, понятны расклады, и мне в них жить и работать.
— Вы так скоро покидаете меня, — тоном человека, познавшего вселенское горе, говорила Эльза.
Как же я хотел избежать этих ненужных прощальных сцен. Был уверен, что эмансипированная мадам не станет себя вести подобным образом. Пускать слезу и вызывать жалость — это не для сильных женщин. Ну, было и было, чего же горевать? Ведь было хорошо! Нет, нужны эти мелодраматические сцены. И я же не железный, чувствую сейчас себя чуть ли не предателем.
— Жизнь может по-разному сложиться, дорогая Эльза, — пытался я подобрать слова утешения. — Я тебя точно не забуду. Но ты же всё понимаешь…
Нравится мне эта фраза, которую я произнёс последней. Она такая многозначительная, избавляющая от многих словоблудий. И пусть женщина придумает сама, что именно она должна понять. И вот провалиться мне под землю, если я не хочу вновь оказаться в постели с ней. Но… Я же всё понимаю…
Эльза всё же расплакалась и убежала прочь. Вот знал, что надо было оставаться стойким оловянным солдатиком и не поддаваться на чары соблазнения, не открывать дверь хозяйке доходного дома. Ну да ладно, у меня ещё слишком много вопросов, на которые я пока не знаю ответов, и целый ворох проблем, которые ещё предстоит решать.
Хоть уже и собравшись, мы не поехали сразу из города. Если губернатор сказал быть у него, значит, нужно явиться, если только я не собираюсь переносить свое имение спешно куда-нибудь в Сибирь. Так что карета и телега стояли на улице, а я сидел в приемной губернатора.
Будучи морально готовым к тому, что меня промурыжат до заката, как давеча у приснопамятного Молчанова, я был приятно удивлен, когда всего-то через две четверти часа был приглашен в кабинет.
Войдя, я хотел себя проявить истинным православным человеком, что должно располагать, и стал искать красный угол, который мог быть даже и в кабинете у чиновника. И чуть не перекрестился на портрет государя-императора. Был бы анекдот еще тот.
— На службе образов не держу, — понял мое замешательство губернатор.
Хозяин губернии сидел, я покамест стоял. Андрей Яковлевич будто не замечал этого конфуза. Проучить, видимо, хотел. Я не его подчиненный, я дворянин, шапку мять в руках не должен.
— Прошу! — соизволил указать мне на стул Фабр. — Вы рвались ко мне на прием. Слушаю!
— Все, слава Богу, решилось, ваше превосходительство. Вопрос улажен, — сказал я.
Фабр, до того выглядевший хмурым и недружелюбным, улыбнулся.
— А вот это правильно. Не стоит лишнее болтать, — удовлетворенно сказал губернатор.
— И в мыслях не было, — слукавил я.
— Да, да. А что это за женские туалеты, что купцы Тяпкины продают? Я, знаете ли, долго прожил в Одессе, в Симферополе. Тут эти нашивки, или как их называть… Модницы городские уже ждут нового товара. Уж не подведите, — сказал губернатор.
— Не извольте беспокоиться, — отчеканил я.
— Вот мне весьма любопытно… — губернатор поиграл желваками сжал пальцы в кулак и снова разжал. — С кем вы решили тягаться? Осознаете?