— Дорогая! Кто тебе сказал про кризис девяносто первого?
— А что, на этот год есть какой-то госплановский прогноз? Нет, но… Когда в Минске забирала машину с завода, партию как раз перегоняли на станцию на погрузку, и ко мне подошёл довольно молодой мужчина, спросил — я ли Алла Гагарина, в этом ничего удивительного, много кто видел моё фото. Но дальше он начал говорить что-то странное, хоть и приятное, передавал тебе самые благие пожелания, мол, если бы не наши успехи в космосе и в экономике, в девяносто первом случилось бы непоправимое, теперь — нет. Сумасшедший какой-то. Семь лет впереди! Что он может знать?
Дочь не мигая смотрела на отца, он был бледен. Его рука комкала салфетку.
— Ты его сможешь опознать?
— Вряд ли. Не присматривалась, не придала значения. Со мной многие заигрывают, даже значительно моложе. Забыла и тебе его «спасибо» не передала, сейчас только вот, когда к слову пришлось. А что? На тебе прямо лица нет.
Он шумно выдохнул. Вроде чуть успокоился.
— Знаешь, я ведь со всякими учёными общаюсь. Да и сам вроде без пяти минут доктор наук. Многие верят в существование параллельных вселенных. Нет, «верят» неправильное слово, поповское, скорее — предполагают и обосновывают математическими выкладками. А если допустить существование параллельных вселенных, напрашивается возможность путешествия между ними. Вдруг твой белорус попал к нам из такой параллельной вселенной, где случился серьёзный кризис в девяносто первом? Нет, чепуха, обычный болтун. Выкину из головы.
Он вскочил из-за стола, глянув на часы, и спохватился:
— «Вокруг смеха» идёт! А мы пропустили начало.
Цветной «Рубин», массивный обитатель кухни, показал, прогревшись, двух хорошо знакомых артистов, многократно встречавшихся с Гагариными на различных кремлёвских представлениях. Александр Иванов, поэт-пародист, вёл передачу, сидя за столиком, по сцене порхал Леонид Ярмольник в чёрном сюртуке и чёрном цилиндре при белом шарфике, тщетно копируя денди девятнадцатого века, он же объявил выступление Роберта Рождественского с сатирическим стихотворением «Новый район».
Разговоры за столом прервались, и Ксюша не возражала, зная, что такова традиция, заведённая родителями давным-давно, когда в семье только появился первый «голубой экран» — не пропускать любимые телепередачи и смотреть их вместе, вдвоём или с детьми. Программа «Вокруг смеха», юмористически-сатирическая, как раз относилась к таким.
Безусловно, сатира в СССР допускалась только в гомеопатических дозах как критика редких и отдельно взятых недостатков, никак не противоречащих главной истине: нигде так хорошо не живётся трудящимся, как в стране победившего социализма. Рождественский, воспевая успехи градостроительства, между делом попенял, что возле перехода вот уже три месяца подряд мастера из «Горводопровода» роют землю, видно, ищут клад… А в остальном всё превосходно.
Поэт немного сутулился, отчего пиджак на нём сидел мешковато, что, в общем-то, в тему, на весёлой передаче костюм как у депутата съезда партии смотрелся бы не в масть.
Далее Ярмольник, скинув цилиндр и белый шарфик, показал две гениальные пантомимы: воздушный шарик и утюг.
— Повторил бы цыплёнка табака, как два года назад, — вспомнила Алла, утирая слёзы смеха после того, как Леонид якобы обжёг пальцы о себя самого в ипостаси утюга.
Потом они веселились от монологов Евгения Вестника, Григория Горина, наконец, Александр Иванов прочитал пародию на стихи непопулярного магаданского поэта, с этой минуты ставшего известным на весь СССР.
За телевизором допили чай, Гагарин остался за столом, в полглаза созерцая программу «Время», мать с дочкой вымыли посуду. Потом отец семейства сжалился над супругой.
— Дай ключи от МАЗа. Вон, у дочки весь вечер губа трещит от желания покататься, а желание скрывает.
— Правда? — легко купилась Алла. — Но тогда без меня, нужно кое-что сделать по-мелочи. На ночь ещё чаю попьём, милая, ты же переночуешь у нас?
Естественно, дочери тоже была отведена отдельная комната, почти всегда пустующая.