— Па! Что ты так разнервничался при разговоре об инженере с МАЗа?
— Обязательно отвечать?
— Если не жалко подушку — молчи. Сгрызу её за ночь от неутолённого любопытства.
— Так я практически всё сказал. Есть теория параллельных вселенных. А один из, скажем так, моих хороших знакомых, просчитал вероятность: допустим, мы пропустили американцев в лунной гонке, не обеспечили народ продуктами и товарами первой необходимости, мало продвинувшись в этом направлении по сравнению с шестидесятыми. Перестали давить за критику общественного строя, потому что её невозможно было сдержать, над идеей коммунизма смеялись больше, чем над шутками из «Вокруг смеха». Что вышло? Именно в девяносто первом неминуем социальный взрыв с распадом СССР на республики. И в параллельной вселенной такое вполне могло бы случиться. Теперь представь, какой-то совершенно левый товарищ вдруг подтверждает твоей маме: да, кризис девяносто первого! А я столько лет и сил положил, чтоб выправить ситуацию после Хрущёва, довести до ума начатое Шелепиным… Нет, проехали и забыли, если параллельные миры и существуют, они стопроцентно изолированы от нашего. Всё равно, их как бы нет для нас. Мы и только мы куём наше будущее.
Что-то он недоговаривает, подумала Ксения, но продолжить мысль не успела, влепив по тормозам. На проспект вывалилась пьяная компания, игнорируя и приближавшийся автомобиль, и отсутствие пешеходного перехода. Они что-то прокричали, один из алкашей швырнул в машину пустую бутылку, к счастью — мимо.
— Вот чьё будущее ты куёшь. Пуп рвёшь за всё Отечество, а на тебя готова наброситься подзаборная рвань… Папа, что с тобой?
Проигнорировавший ремень безопасности, не в космосе же, Гагарин разбил нос о торпедо и теперь зажимал ноздри пальцами, чтоб не перепачкать кровью новенькое сиденье.
— Горе ты моё…
Сдав назад подальше от забулдыг, дочка проверила ему переносицу — цела, затем выскочила из машины и прихватила аптечку, лежавшую на полке под задним стеклом. Скатала ватные затычки и заставила вставить их в нос.
— Мама скажет: всего на пять минут доверила тебе машину и отца, — гундящим голосом произнёс Гагарин.
— Она всегда найдёт что сказать. Покатались, и хватит. Разворачиваюсь. Ох, ну и тормоза! На «жигуле» точно подняла бы ближайшего на капот.
— Реакция у тебя что надо.
— Это у мужиков реакция хреновая. Хоп — и подруга беременная.
— Ты-ы?
— Нет, папа. Я аккуратная. Да и не спала ни с кем давно. Правда, возник один товарищ. Из ниоткуда и из детства. Мой школьный учитель биологии. Я на него смотрела два года влюблёнными глазами.
— Ну! Он же старый для тебя.
— Восемь лет — не критическая разница. Дело в другом. Я совсем иначе его представляла. Понимаешь? Не только время прошло, детская влюблённость угасла, оно, конечно, так и есть. Просто узнаю его заново.
— Женат?
— Разведён, платит алименты на сына. Со мной крайне деликатен. Сходили в театр, ленинградская Мариинка приезжала, поужинали в ресторане, гуляли по Сокольникам, фотографировались. Ни единого намёка: поехали ко мне. И когда провожает, ни разу не намекнул — давай я поднимусь на рюмочку чая, потом на палочку чая.
Гагарин осторожно вытащил затычки. Вроде больше не кровит.