— Ничего, — Йоши-Себер оглянулся на Самэнь, оставшуюся у двери. — Я повидал всех, кто был мне дорог, так что Гарбу-Адэк может приходить.
— Ты не будешь драться с ним? — Миока нахмурилась.
Йоши-Себер покачал головой.
— Пора выполнить свою часть договора.
— Нет! — из глаз Миоки потекли слёзы, и было видно, что к физическим страданиям прибавились муки душевные.
— Рано или поздно это должно было случиться, — постарался успокоить её Йоши-Себер. — Я знал, на что иду.
— Лучше убей себя!
Йоши-Себер покачал головой. Он видел, что Миока сильнее страдает от мысли, что он превратится в раба Кабаина, чем от физических мук, которые причинял ей яд.
— Нет, это невозможно. Я должен сдержать слово.
— Быть Коэнди-Саматом с печатью Кабаина! — простонала Миока. — Это не то же самое, что… — она не договорила.
Служанка поспешно поднесла к её губам чашку с водой.
— Это ад! — прошептала Миока, утолив жажду. — Ты потеряешь душу!
— Значит, так должно быть, — сказал Йоши-Себер.
— В конце концов ты сам станешь демоном! Ты воин, и значит, превратишься в тварь вроде Гарбу-Адека! — слёзы катились во впавшим щекам Миоки, лицо исказила гримаса отвращения. — Не такую участь заслуживает мой принц!
Глава 74
Йоши-Себер взял женщину за руку. Холодная прежде ладонь пылала. Он подумал, что Миока ошибается: он вполне заслуживает то, что ждёт его на службе у Кабаина и после смерти — в полной мере. Ещё недавно он собирался совершить касишики — как того требовала честь принца Янакато и сабура-буси. И, будь у него время до рассвета, он бы так и поступил. Но убивать себя сейчас, когда посланный Кабаином демон совсем рядом — нет, на это он пойти не мог. Это выглядело бы как бегство. Это унизило бы его. В каком-то смысле Йоши-Себер был даже рад тому, что Гарбу-Адек настиг его: самому выбрать между необходимостью совершить касишики и выполнением договорённостей по отношению к Кабаину было нелегко. Демон освободил его от этого выбора.
— Не беспокойся обо мне и прости, если сможешь, — тихо проговорил Йоши-Себер, наклонившись к лицу Миоки.
Он чувствовал запах разложения и видел, как пульсируют под тонкой кожей тёмные, похожие на паутину прожилки сосудов.
— Я люблю тебя, — прошептала женщина едва слышно. — Не забывай меня.
— Никогда, клянусь. Что бы ни сделал со мной Кабаин, моя память останется при мне.