— За деньги?
— Поначалу за деньги — выгодная у него служба. А там и за страх.
Женщина обмерла:
— Он твоей родне угрожает?
— Откуда ты знаешь? — ноздри Роберто раздулись, он набычился и, казалось, готов был ударить болтливую женщину.
— Он угрожал моему сыну, — оставив насмешливый тон, тихо сказала Кончита.
— А! Знаю про твоего как бы племянника. Я ведь правая рука у нашего дьявола.
— Как ты назвал его?
— Ты услышала. Матери моей угрожать стал. Мягко, конечно — так, намекнул.
— И мне.
— Только теперь я свободен. Померла моя мать. Я ему не сказал.
— Я не хочу, чтобы мой сын умер! — Кончита утратила всякую сдержанность. — Незаконный он — изнасиловали меня, но всё равно не хочу! — Роберто хмыкнул, Кончите показалось — сочувственно. Она прошептала: — Бог с ней, со свободой, только чтоб были живы родные.
Полумычание и полухмылка, наверное, означали согласие. Одновременно подняв глаза и встретившись взглядом, мужчина и женщина бросились друг другу в объятия.
Вернувшись во дворец губернатора, Кончита вновь переживала события последних двух дней. Кромешный ужас, который ей внушал дон Стефано, превращался в её душе в столь же безмерную ненависть. Став любовницей подручного своего врага, камеристка ощутила надежду защититься от страха, хотя пока слабо представляла пути к избавлению. Пережитое наполняло сердце не ужасом, а возмущением, жаждой мести, презрением, которое никогда раньше простолюдинка не смела испытывать к знатному кабальеро.
Кончита взяла последний полученный от дона Стефано золотой, и ей показалось — монета жжёт её руку. Решив поначалу, что лучше всего опустить мерзкий кусочек металла в церковную кружку, женщина поняла — этого ей недостаточно, чтобы начать освобождаться от власти своего кошмара. Зайдя в отхожее место, Кончита с силой швырнула золотой в предназначенное для известных целей отверстие.
На душе стало легче.
31. Ссоры
В Сегилье объявили о больших работах по укреплению городской стены. Дон Бернардо был очень рад — он давно требовал сделать ремонт старой башни, однако обещанное финансирование задерживалось. Комендант, разрываясь между своими обязанностями по руководству гарнизоном, наблюдением за ходом строительных работ и разбирательствами нападений разбойников, не мог достаточно строго следить за подрядчиками. Желая угодить коменданту, ухаживание за дочкой которого шло через силу, кабальеро решил за одной из шахматных партий поговорить с его светлостью:
— Дон Бернардо последнее время едва успевает зайти домой.
— Комендант настаивал на ремонте, теперь пусть не жалуется, — хмыкнул герцог.