— Ещё бы! Чем выше положение, тем затейливее ругает. Хотя вы правы, ему на язык попадают непросто, но если уж попадут…
— Простите за любопытство, баранчик как умудрился сподобиться своего прозвища?
— Ну… — юноша замялся. — Решил подшутить над нашим алькальдом — сеньором Энрикесом. Многие дворяне были недовольны, что во главе города поставили торговца, вот мой приятель и вздумал распустить слух, что тот рогоносец. Ночью со слугами пришёл, велел к двери оленьи рога приколотить, а их всех поймали. Алькальд был взбешён, грозил засудить за взлом своего дома, тут даже дворяне не спорили. Сеньора Рамиреса позвали в Тагону как помощника мирового судьи, а он возьми и скажи: «Вздумал молокосос с оленьими рогами играться, а самому впору бараньи рога, как есть пушистый баранчик!» Все засмеялись, даже сеньор Энрикес, ничего не смогли написать в протокол, выставили моего приятеля из суда чуть не пинками! Он потом от стыда на улицу выйти не мог, лучше бы штраф и тюрьма. А вы говорите — поединок!
Дон Стефано сделал вид, что уронил под стол свой платок — только таким способом он смог скрыть усмешку. Решив, что достаточно поразвлёкся рассказами о Тагоне и тамошнем шутнике, дон Стефано приступил к исполнению сложившегося за время беседы плана. Развращённый юнец, в представлении старшего кабальеро, вполне годился на роль ширмы в соблазнении Инес. Оставалось только завлечь молодого человека в Хетафе.
— Вы, дон Хуан, можете за всё тагонское дворянство поквитаться с вашим острословом.
— Как? — юноша был не особенно сообразителен.
— С удовольствием, — усмехнулся кабальеро. — Неужели не догадались?
— Вы о сеньорите? — вытаращился собеседник.
«Ещё один пушистый баранчик», — подумал про себя дон Стефано, не меняя участливо-снисходительного выражения лица.
— Девица очаровательна.
— Думаете, уступит?
— Не узнаете, пока не попробуете. Не забудьте: сеньорита Инес бедна, у неё нет новых платьев, не говоря уж об украшениях.
Хлопая глазами, дон Хуан переваривал предложение.
— А если идальго узнает?
— Где ваша доблесть?
— После истории с борделем сеньор Рамирес меня и близко к дочери не подпустит. Прапорщик Сальгари, что попался со мной, не посмел в Хетафе приехать, а ему сеньорита серьёзно понравилась. Возвращался в полк, говорил — через год дело забудется, а он приедет в Тагону уже лейтенантом.
«Не баранчик, так болван. Что за люди?!» Вслух дон Стефано отметил:
— Я собираюсь в Хетафе на охоту, остановлюсь в таверне. Нас друг другу не представили, сделаем вид, что я вас не узнал, а вы вправе точно так же приехать. Сеньор Рамирес не станет лишать хозяина таверны выгодного постояльца.
— Да? — юноша ещё колебался, не желая признаться — не хочет рисковать ради сомнительного успеха, потом насмешка в глазах нынешнего собеседника показалась ему обиднее, чем острый язык идальго, и он с вызовом объявил: — Сеньорита Инес — лакомый кусочек!
— Воистину! — подтвердил кабальеро, слегка прикрыв глаза веками.