— Перейдёмте-ка под навес, где нет стен, а значит не будет и ушей…
Недоумевая о подобной предосторожности, идальго молча последовал за собеседником. Усевшись подальше от других посетителей в месте, где шум дороги заглушал слова уже в шаге от разговаривающих людей, сеньор Энрикес продолжил:
— …Дело о тагонском льне нанесло огромный урон нашему городу, куда больше, чем нападения по весне. Я не сумел предотвратить мошенничество, ведь льном занимались инспекторы королевской казны. Но когда обман вскрылся я, разумеется, взялся за него со всей тщательностью.
— Верю.
— Меня озадачило, что одно из нападений пришлось на охраняемые опытные участки, где якобы выращивали тагонский лён. Казалось бы, чем там грабителям поживиться?
— Грабитель, кто бы он ни был, мог заподозрить подлог, а у жуликов звонкая монета найдётся всегда.
— После чего мошенничество приобрело небывалый прежде размах. В ходе расспросов я узнал, что известный вам кабальеро очень интересовался тагонским льном где-то за месяц до налёта. Он мужчина приметный, а у хозяина нашей лучшей таверны прекрасная память.
— Дон Стефано и моё мнение спрашивал задолго до начала продажи бумаг на долю в доходах и до налёта. Ничего подозрительного для расчётливого человека. Вы узнали, как он управляет своим поместьем?
— Отлично, особенно если учесть, в каком состоянии сеньор дель Соль принял дела. Но тут есть небезынтересная подробность. Среди людей, которых дон Стефано принял на службу, нанятые мной соглядатаи опознали мерзавцев, подозреваемых в разбое, но сумевших вывернуться не без помощи своего сеньора.
Идальго подался вперёд:
— Примерно то же говорил дон Фадрике о матросах корабля капитана Аседо, как обычно звали дона Стефано во времена каперства.
— Вот видите! Очень бы я хотел знать, насколько подлинные доходы сеньора превосходят заявленные казне.
— Это непросто.
— И за это я не возьмусь. Недавно я посетил Сегилью и поговорил с почтеннейшим доном Бернардо. Ваш друг сумел выяснить: в месяц налёта на Tагону в окрестностях прекрасной столицы нашей провинции было тихо, не в пример безобразию, творившемуся в последние годы.
— То, что вы рассказали, очень серьёзно и требует тщательного расследования.
— Я не стану в этом участвовать! — возвысил голос алькальд, но тут же огляделся по сторонам и стал говорить тихо. — Дон Стефано завсегдатай в доме герцога де Медина, в казначейство Сегильи дверь ногой открывает, был в дружеских отношениях с покойным начальником городской стражи…
— Дон Бернардо…
— Знаю, вы хотите сказать: полковник Альмейда — человек честный и прямодушный. Отвечу — в этом и сила, и слабость коменданта против такого проныры, как дон Стефано, тем более что у вашего друга большой опыт по части артиллерии, а не расследования разбоя. Не удивлюсь, если у сеньора, о котором мы говорим, связи в столице.
— Понимаю, — угрюмо отметил отставной лейтенант.
— Теперь ближе к вашим делам. Я, знаете ли, заранее был наслышан о лошадях капитана Морено, не терпелось их посмотреть. Поэтому на ипподром я пришёл, хотя встал в стороне — не было времени ввязываться в разговоры. Так вот, я видел, как ваша дочь гарцевала на Звёздочке, заметил — у меня ведь к ней свой интерес, восхищение, которое сеньорита вызвала у молодых кабальеро и у того, о ком сегодня мы говорим. Дон Стефано, казалось, готов был испепелить юношей, смотревших на вашу красавицу, а потом приказал что-то лакею.