– Хочу еще, – хрипло прошептал он, целуя ее шею и спускаясь ниже, к груди. Обвел языком затвердевшую вершинку и вобрал ее в рот.
– Давай… поговорим, – прерывисто вздохнув, предложила Амедея.
– О чем ты хочешь поговорить, моя шехсайя? – промурлыкал он.
Лизнул ее плоский животик, задержавшись поцелуями в ямке пупка, развел ладонями белые бедра.
– Мы ведь почти не узнали друг друга.
Геррах поднялся на выпрямленных руках и внимательно посмотрел в голубые глаза.
– Это не так, – возразил он. – Я знаю тебя, Амедея, как никого другого. Я люблю тебя больше всего на свете. Я умру за тебя, убью за тебя, сделаю все, чтобы ты была счастлива. – Задумавшись, добавил: – Вообще-то звучит пугающе. Если только не любишь в ответ. Но ты сказала, что любишь.
– Так и есть, – прошептала Амедея и приподнявшись на локтях, мягко поцеловала его в губы, и эта невинная ласка взволновала его как неопытного мальчишку. – Просто… Я не привыкла жить чувствами, Геррах, – призналась она. – Наверное, мне привычнее облекать все в слова. Вот переведи, что ты такое говорил, когда мы… Как там – элия шаниа. Сладкая – что?
– Шаниа – это вот здесь, – улыбнувшись, ответил он, погладив нежную плоть между ее бедрами, и Амедея слегка покраснела, а потом ахнула, выгибаясь, и ее тело с готовностью отозвалось на его ласки.
Ее поцелуи были как чистый родник, такой вкусный, что хочется пить еще и еще. Ее дыхание – свежий ветер, напоенный ароматом цветов. А ее тело – пламя, которым нельзя обжечься. Потому что он не боится огня.
***
Я выбралась из пещеры, только когда солнце стало садиться. Небо пылало закатом, а пустыня стелилась складками темно-желтого бархата. Лохматые пальмы склонялись над чистой гладью воды, безупречно ровной как зеркало. Я подошла к кромке озера, посмотрела в свое отражение, и женщина, улыбнувшаяся мне в ответ, показалась совсем незнакомой.
Она не стеснялась своей наготы и даже гордилась ею, зная, какую власть та дает над лучшим из мужчин. На ее коже остались следы поцелуев, и губы слегка припухли. Волосы растрепались, и женщина откинула их назад, обнажая грудь. Незнакомка казалась такой расслабленной, удовлетворенной, пребывающей в полной гармонии с собой и своим телом, и я вновь улыбнулась ей, а потом сладко потянулась, встав на носочки.
Мне еще предстояло познакомиться с этой частью себя самой, но я уже была от нее в восторге.
Я зашла в воду и, набрав побольше воздуха, нырнула и поплыла пока хватило сил. А когда вынырнула на поверхность, Геррах уже стоял на берегу, одетый в светлую рубашку и штаны, найденные в поклаже, и хмуро поглядывающий на ящерицу, которая чутко принюхивалась, поднимая треугольную голову, и била хвостом по песку.
– Надо ехать, Амедея, – сказал Геррах. – Сейчас.
За нами погоня. Я поняла это и без лишних слов. Всю негу смыло тревогой, и я торопливо вышла на песок. Геррах скользнул взглядом по моему телу и нехотя укутал меня одеялом, помогая вытереть влажную кожу.
– Этот оазис навсегда останется в моей памяти, – сказал он. – Надо будет потом поставить здесь какой-нибудь особый знак.
Будет ли это потом?
– Филипп никогда не отстанет, – вздохнула я.