– Тонкая, бледная, волосы темные до самой ж… ниже талии, господин. Платье серое, обычное. Молодая совсем. Красивая.
Тетка влепила ему затрещину и, схватив за шкирку, подтолкнула в дом. Пацан юркнул туда сам, не дожидаясь оплеухи.
Это ведь не может быть Амедея, правда? Но тогда становится понятным, почему она отпустила его сейчас, а не через год, почему Молли вчера рыдала как оглашенная – он-то думал из-за какой-нибудь ерунды…
– Куда ее увели?
Тетка выразительно на него посмотрела, и Эврас дал ей еще.
– В тюрьму, – ответила она и, задрав голову, удалилась в хибару.
Шаткая дверь захлопнулась, и из дома вновь понеслась ругань.
– Мой господин, вы же не думаете, что эта ведьма – наша великодушная госпожа Амедея? – пробормотал Эврас, и Геррах быстро повернулся к нему.
– Ты знал? – спросил он.
– О том, что она эш-хасса? – уточнил тот. – Догадывался. Деньги всегда оставляют следы, а наша прекрасная госпожа, как я уже говорил, слегка беспечна… Она продавала свои артефакты, и кто-то щедро за них платил. Но вы только подумайте! Дикие люди! Такую нежную и добрую красавицу – в тюрьму! Когда вы снова станете драконом, мой господин, мы непременно вернемся и…
– Нет, – сказал Геррах, – нечего ждать. Я и так дракон.
Эврас умолк, и они пошли вглубь шумной портовой толпы. Чужие слова и обрывки сплетен жгли Герраха похуже кнута: ведьма, поймали ведьму, сняли прямо с корабля, смерть, горячие игры…
– Я видел распорядителя игр собственными глазами, – важно вещал потрепанный старичок. – Высокий, красивый, весь в белом, как ангел. Ведьму отправят на горячие игры, зуб даю.
Это все Филипп, коварный змей. Надо было прибить его за тем памятным ужином. Воображение мигом подкинуло не меньше десятка способов.
– Откуда у тебя зубы, старый болван? – фыркнула тетка. – Что ей там делать, на арене? Ее пальцем переломить можно.
Не уберег, не уследил, не досмотрел.
Полез со своими поцелуями вместо того, чтобы попытаться понять, что у нее на душе. Мог бы догадаться, что Амедея захочет сбежать. Ей бы не дали жить в этом городе. Но почему, почему она не согласилась уйти с ним…
Почему он не сказал, что любит ее?
– Я пойду в дом нашей прекрасной госпожи, да уберегут ее боги, и постараюсь разузнать, что к чему, – сказал Эврас. – Буду ждать вас там.
Он исчез, а Геррах долго кружил по Аль-Малене и остановился только у толстых желто-каменных стен, окна в которых были забраны решетками. Сердце пропустило удар, а после забилось чаще.