Мои слова звучали как детский лепет, я сама не понимала, что говорю и зачем. Просто страхи сами собой рвались наружу.
– Как думаешь, почему связь прервалась? – спросил вдруг он.
– Даже не представляю, – призналась я, вновь поднимая глаза на Дрея.
– А у меня есть кое-какие мысли на этот счет, – сказал Андреас, и слова его прозвучали как-то неуверенно, – но я не стану их озвучивать, пока не буду более или менее уверен.
Как же трудно демонстрировать безразличие! У Андреаса была крайне неприятная черта – говорить «А» и не говорить «Б». Это ужасно раздражало, но я понимала, что расспросы ни к чему не приведут. Нужно просто смириться. Но совсем без ответов оставаться не хотелось:
– Почему ты меня поцеловал?
Вопрос стал для Дрея полной неожиданностью, да и я до этой минуты, признаться, спрашивать о подобном не собиралась. Его лицо выражало полную растерянность, и в отсветах пламени мне показалось, что Андреас покраснел.
– Нужно было как-то успокоить тебя, – сказал он и поднялся на ноги. – Ты горела, и магия могла вырваться на свободу. Это было бы катастрофой…
– То есть ты поцеловал меня, чтобы я не провалила нашу вылазку? – спросила я, ощущая горькое разочарование.
– Ну да, – сказал он, и разочарование стало нестерпимым. Я отвернулась, пряча от Дрея свое лицо. – Ну то есть…
– Ладно, – перебила я, чтобы сменить тему и постараться избавиться от жгучей неловкости, поселившейся внутри, – нужно будет заглянуть к миссис Патчис и поинтересоваться, не обнаружила ли она чего-то нового о моем прошлом. Не зря же наследникам что-то от меня нужно. Возможно, ответы именно там. Я никак не могу избавиться от мысли, что я лишь средство для достижения цели. Меня просто хотят использовать. Хотелось бы знать, в какой игре.
Голос ни разу не подвел, я изо всех сил делала вид, что спокойно переключилась на более важную тему и слова Андреаса ничуть меня не задели. Однако ноющая боль то и дело сдавливала сердце. Неужели я совершенно ничего не значу для Андреаса? Неужели этот поцелуй не тронул его нисколько? Чем больше подобных вопросов я себе задавала, тем острее чувствовала эту боль. Я откинула плед, злясь на саму себя. Как можно думать о поцелуях, когда вокруг столько всего происходит? Никогда прежде не могла назвать себя легкомысленной, но сейчас ощущала себя именно такой. Стоило взглянуть на Дрея, как новые глупости заполняли голову. А если он до сих пор влюблен в Лидию? Даже щеки вспыхнули от прилива разнообразных чувств. Как много она для него значила? Значит ли сейчас? А если Дрей действительно приехал сюда для того, чтобы воссоединиться с ней? Ведь он не отрицал слов Виннеса о том, что готов был отказаться от всего ради Лидии.
Да что же это со мной? Почему не думается о важном? Почему все время возвращаюсь к тому, что причиняет боль? В груди все сдавливало и кололо, никогда прежде я не чувствовала себя так. Мне казалось, тело вот-вот зазвенит от напряжения. Стало как-то не по себе, неуютно в собственном теле.
– А еще нужно зайти к мистеру Бастири. Возможно, он уже продвинулся с переводом, – рассеянно продолжила я.
Эти слова я будто выуживала из вязкого тумана мыслей. Еще никогда мои чувства настолько не мешали разуму.
– Утром так и поступим, только сначала заглянем к магистрам, мне нужно сказать им пару слов, – ответил Андреас и неловко потупился. – Наедине.
– Хорошо, – согласилась я, поднимаясь на ноги, – тогда ты пойдешь к магистрам, а я к миссис Патчис.
Произносить эту фразу было непривычно. Она прозвучала как чужая, неуместная, ненужная. Дрей тоже удивился, и уже во второй раз за эту ночь между нами что-то изменилось. Возможности ответить я ему не дала. Нет, я не обижалась на него. Скорее хотела понять саму себя. Не узнавать свою, как я всегда считала, довольно разумную голову было странно. Я поняла, что сегодня говорить о важном уже не способна. Внутри полыхало пламя, но оно вовсе не походило на то, опасное. Я не могла объяснить даже самой себе. Этот огонь был прохладным. Абсурд? Быть может, но именно так я его и ощущала. И пламя внутри меня сейчас казалось мне белым.
А не схожу ли я с ума? Что происходит со мной и моей магией? Что так болезненно сжимает и одновременно приятно волнует мое сердце?
Не сказав Дрею больше ни единого слова, я прошла на свою половину и забралась под одеяло, надеясь уснуть как можно скорее и проснуться прежней.