– А мы будем творить зло? – донельзя воодушевился кот.
Скелет оскалился так хищно, что напомнил мне милого сердцу Чупсика. И тут меня осенило. Перед каждым разом, когда, хлопая в ладоши, могла слышать мысли рабов, я гладила нежную шкурку чупакабры! И самым сильным моментом был первый, когда я вся была осыпана каменной пылью, которая веками оседала на статуе.
– Ага, – машинально кивнула я, и Шид нервно заёрзал на алтаре. – Я передумала. Зови Чупсу!
И потёрла ладони. Заметив это, мужчина снова замычал и посмотрел так умоляюще, что в другое время у меня дрогнуло бы сердце, но не сейчас. Во-первых, мне вдруг до смерти надоело быть добренькой. Звание ведьмы несёт с собой не только головную боль о том, как сварить зелья, и ноющую в попе – чем тормозить на метле. Оно ещё дарует невероятное ощущение свободы. Можно быть такой, какой хочется! Злая? Плохая? Вредная? Злопамятная? Вы правы! Почему? Один ответ на все вопросы и претензии: я же ведьма! А это значит, что я не жду, когда кто-то придёт и осчастливит меня. Не мечтаю об исполнении всех желаний, а сама творю свою судьбу. Ведьма – это Дед Мороз, Снегурочка, джинн и волшебник на голубом вертолёте в одной сильной духом женщине!
В подвал влетела чупакабра и, повиливая задней частью тела, кинулась ко мне под торжественное завывание некроманта – призрак чуял, что вот-вот произойдёт нечто особенное, и старательно создавал соответствующую атмосферу.
Погладив розовый хохолок Чупса, я обратила внимание на его круглый животик и ласково спросила:
– Наелся, мой ненаглядный?
– У?! – оскорбился Чупс. – Ы-ы-ы!
– Фамильяры, которых он вытаскивал из демонических зарослей, – перевёл Арти, – предлагали откуп за свои жизни. Приносили кто мышами, кто птичками. Чупсе кажется, что у него несварение.
– Как разберёмся с дядей, я сварю тебе зелье, – ласково пообещала я чупакабре, и тот оскалился всеми ста двадцатью зубами. – Ты моя пупуся! Милашка, сил нет на тебя смотреть!
– Многоуважаемая Тина звала меня?
Усевалад возник в дверях, как чёртик из табакерки выпрыгнул. Стоял с тряпкой наперевес и буравил горящими глазами мой полупрозрачный топик.
– В глаза смотри, раб! – холодно потребовала я и спросила: – Что с уборкой?
– Полы и посуда помыта, котёл отдраен! – отчитался демон и попятился при виде Чупсика. Но тут заметил на алтаре скрученного Шида с кляпом во рту и, остановившись, нервно замотал хвостом. – А что тут делает колдун? И почему он голый?
– Не пойму, – нахмурилась я, – каким боком это тебя касается? Приходи через час, тут тоже надо будет прибрать.
Рашидун замычал и задёргался, на что я мстительно добавила:
– И Эйджарда прихвати. Уверена, что работы будет много!
Уся помрачнел ещё больше, но всё же удалился, подчиняясь приказу. Я выпустила чупакабру, который сладко зевнул и разлёгся на пентаграммах, а сама снова вознесла руки над Шидом и хлопнула в ладоши. В золотистом свете свечей было заметно, как в воздух взметнулось полупрозрачное облачко пыли.
Глава 41
Перед тем как начать разговор, я выставила Арти, послав его проводить уставшего Чупсика в спальню. Потом нарочито медленно обошла комнату, потрогала стены, полюбовалась пентаграммами. Сделала всё, чтобы вывести мужчину из себя. И добилась своего.