Канцлера обращение «юноша» слегка фраппировало, он даже оперся на руку Крестовского, будто не в силах устоять на ногах.
— Фима, — негромко прозвучало у плеча. — Ты как?
Я повернула голову и прислонилась к Ивану.
— Как ты? Тебя арестовали?
Зорин отодвинулся, увлекая меня чуть в сторону, на запястьях его звякнули кандалы.
— Это ненадолго, — пожал он плечами и улыбнулся. — Хотел против князя аффирмацию использовать, да не успел.
— Если бы не ты, я бы уже стала княгиней Кошкиной и самой несчастной женщиной в мире. Хочешь, скажи сызнова: «Серафима, жги!» — и мы к лешему спалим тут всех и вся.
— Я тебя пробудил…
— Вот и возьми ответственность. — Мне пришлось схватить его за шею и привлечь к себе, чтоб не перекрикивать бушующий неподалеку скандал. — На других дев либо женщин даже глядеть с этого дня не смей.
— Дурочка, — шепнул Зорин и поцеловал меня быстро и сильно. — Маленькая загорская авантюристка.
Один из охранников многозначительно кашлянул.
— Этот ряженый кто? — спросила я Ивана, прервав поцелуй и чинно встав рядом.
— Гуннар Артемидор Свенский.
Имя мне ни о чем не говорило.
— А надо ему чего?
Тут Гаврюша, требуя внимания, боднул чародея.
— Он говорит, — Зорин кота погладил, — что ты похитила его питомца, и требует тебя к ответу призвать.
— В каком смысле похитила?
— Вытащила из его сна.
Небо неожиданно налилось серой влагой, у горизонта блеснула молния, море заволновалось, подбрасывая пиратский корабль. Я вспомнила, как лишилась чувств в руянской пещере, и, пробудившись, обнаружила рядом с собою ворчащего котенка.