— Почему про ведьм?
— А про это она ничего не говорила.
— Манифик, — пробормотала я и продолжила нормальным голосом: — Значит, кроме моряков разузнайте мне про руянских ведьм и почему они белые и черные, либо летние и зимние. Кстати, у вас, дорогуши, на теле меток нет?
Меня заверили, что никаких меток, даже предложили заголиться для демонстрации телесной чистоты. Я от осмотра отказалась, подумала, стоит ли сызнова дать денежки, но решила с этим не частить. Обе Марты явно получали удовольствие, вызнавая для меня информацию, а когда работают для радости и не для прибыли, все лучше выходит.
— Старуха Юнг точно ведьма, — сказала Марта-худая. — Поэтому она эту фризку утопшую и приветила.
— И чародею столичному помогать не спешила, — поддержала ее подруга.
— А то, что покойница была ведьмой, все уже знают?
Девушки переглянулись и захихикали.
— Там же Мориц был, когда господин Фальк метку нашел.
— А Мориц женат на двоюродной сестре мужа моей тетушки.
— Ага. На тетушке моего кузена Симона, того, который…
Все они тут друг другу родственники, ничего в тайне не удержится, кроме того, что я больше всего хочу знать.
Горничных я отпустила, Гавру отдала половинку припрятанного со вчера пирожка. Что делать теперь? Спать я буду ночью. Решено, буду. Без Маняши страшно, но выхода нет. Может, она ждет, когда я к ней приду, рассказать что-то хочет, направить.
До ужина время еще есть, надеюсь, обещанный Шароклякиной моцион будет проходить после оного. Аппетит я и так нагуляю. А пока можно посетить отельную библиотеку. Ничего серьезного она мне, конечно, не предложит, там романчики в основном французские. Зато можно полистать подшивки столичных газет.
Я заглянула в гардеробную, присмотрела наряд, в который предстояло переодеться к вечерней трапезе, подозвала Гавра и покинула апартаменты.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в коей, кроме прочего, происходит совещание чародейского приказа
На море на Океане на острове Буяне лежит камень-латырь, на том на камне баба сидит, у бабы три дочери, первая с огнем, вторая с полымем, третья руду заговаривает да ломоту…
Серафиму он догонять не стал, прикрыл дверь, которую эксцентричная барышня оставила распахнутой, и рухнул на постель, прикрыв отяжелевшие веки.
Волшба отняла много сил, а ему предстояло сегодня еще работать. Сима, Фима, Серафима, папина дочка, вздорная барышня, авантюристка, командирша и… просто красавица. Ее порывистый неумелый поцелуй не оставил Ивана равнодушным, да и кого бы оставил, но, к счастью, настолько удивил его высокородие, что тот попросту не успел ничего предпринять в продолжение.