— Я его в апартаментах заперла, у них с дражайшей кузиной взаимная непереносимость.
— Неужели? Я готова была поклясться, что котик был с вами в библиотеке.
Я пожала плечами, мало ли что кому могло показаться.
Шароклякина тему не продолжала, были у нее разговоры поинтереснее:
— А вы что же, Серафимочка, отступаете, не желаете за счастье свое женское побороться?
И хватает же дыхания старой карге на ходу неприятные вопросы задавать.
— Простите?
— Наталья Наумовна столь решительно штурмует Ивана Ивановича, что вам пора вмешаться.
— Крепость сия расположена вне пределов моих интересов.
— Отчего же? — пыхтела Шароклякина. — Красавец, дворянин, чародей. Он мог бы стать вам прекрасным…
— Зятем, — перебила я матрону. — Наталья Наумовна составит счастье красавцу, дворянину и чародею, по взаимному, разумеется, желанию.
На брусчатку перед нами упала горсть камешков. Я удивленно проследила, откуда их бросили. За балюстрадой стоял молодой человек, солнце светило ему в спину, так что рассмотреть я могла лишь силуэт.
— Кажется, он пытается привлечь ваше внимание, Серафимочка.
— Еще бы посвистел, чтоб наверняка привлечь, — пробормотала я раздраженно. — Подождете меня?
Информаторы, коими я разжилась последнее время, были столь многочисленно-разнообразны, что это мог оказаться один из них. Ну и беседа с Ларисой Павловной приняла довольно неприятный характер, я обрадовалась поводу ее прервать. Выясню, кому я понадобилась, а пока занята, господин Зорин с кузиной нас нагонят, и Шароклякиной придется обсуждать буйство руянских стихий, а не мои сердечные дела.
— Что за конспирация? — спросила я ротмистра Сухова, приблизившись и узнав.
— Серафима Карповна, — он сдернул картуз, сделал прерванную на полпути попытку поцеловать мою руку и увлек прочь от лестницы, — здесь нас никто с набережной не заметит.
— Мы прячемся?
— Кругом шпионы! — ротмистр сделал большие глаза.
Я вздохнула и подавила желание попрыгать, очень уж приятно пружинили под ногами дощатые мостки.