Она осторожно двинулась в соседний зал, где были выставлены экспонаты Среднего Царства. Музей уже был закрыт, а потому освещение здесь уменьшили. Пламя от газовых светильников бросало повсюду длинные тени, превращая комнату в какой-то дом с привидениями, где повсюду были выставлено награбленное добро древней египетской знати. Девушка дошла до прохода, миновала закрытый саркофаг, обогнула еще несколько шкафов с выставочными образцами.
И опять эти шаги!
Может быть, сюда забрался кто-то из посторонних? Вор? Грабитель? Разумеется, тут было чем поживиться: в музее хранилось множество древних украшений — золотые браслеты для предплечий в виде змеек, ожерелья, пояса, цепочки, одним словом, все то, что израильтяне в свое время переплавили на золотого тельца, что так взбесило Иегову.
Надо обязательно рассказать о странных звуках доктору Бею.
Она прошла мимо статуи Анубиса, потом Гора, причем оба бога как будто угрожающе смотрели ей вслед. Девушка, не обращая на них внимания, устремилась к выходу. И тут она заметила саркофаг, прислоненный к стене и открытый. Внутри него находилась отвратительная полусгнившая мумия.
Но далеко не каждая мумия предназначалась для показа посетителям. Мумии демонстрировались в зале на втором этаже, где они располагались в стеклянных ящиках-футлярах. И туристов предупреждали о том, что эти экспонаты выглядят «не слишком эстетично». Между прочим, некоторые мужчины в холодном поту выбегали из этого зала, чувствуя себя весьма неуютно при виде оскалившихся черепов некоторых мумий.
Эвелин вздохнула. Может быть, это чья-то глупая шутка? Или саркофаг случайно задел кто-то из сотрудников музея, и он раскрылся? Так или иначе, но теперь становилось ясно: она слышала шаги именно того человека, который и раскрыл этот саркофаг. Девушка склонившись над ним, вглядываясь в останки разложившейся мумии, которая оказалась на редкость противной. Эвелин успела подумать: «Ну, эта точно для обозрения выставляться не будет!»‚ и в тот же момент мумия подалась вперед, издав жуткий, какой-то неземной скрип. Девушка в страхе отскочила назад и пронзительно закричала что есть мочи.
— Спокойно, сестренка! — из-за саркофага выскользнул Джонатан Карнахэн. — Или ты снова привлечешь внимание этого ужасного типа.
— Джонатан! Идиот, придурок, урод!
— Что за выражения, ай-яй-яй! — пожурил он сестру. Вечно праздный и беззаботный Джонатан обладал проницательным взглядом и безвольным подбородком. Ему было тридцать, но на вид можно было дать и все сорок. Бодрый и беспечный молодой человек едва сводил концы с концами, пытаясь прожить на ежегодное семейное пособие. В основном он тратил деньги на выпивку. Вот и сейчас он ловко извлек из кармана своей бежевой куртки флягу виски и отхлебнул большой глоток.
Эвелин аккуратно закрыла крышку саркофага, сдерживая желание как можно громче хлопнуть ею.
— Неужели у тебя нет ни капли уважения к мертвым?
— А разве у тебя есть уважение к мертвецки пьяным?
Все еще сердясь на брата, она отошла чуть в сторону и спросила:
— Что ты здесь делаешь? У меня и без тебя тут хватает неприятностей. Я такое натворила в библиотеке…
— Я все слышал. И как доктор Бей ругал тебя — тоже. — Он еще отхлебнул из фляги. — Жаль тебя.
Эвелин решительным жестом уперла руки в бедра и вызывающе посмотрела на брата:
— Ты что же, в самом деле хочешь, чтобы моя карьера на этом и закончилась и чтобы я стала похожа на тебя?
— Ты ко мне несправедлива, сестренка. — Джонатан икнул, извинился и добавил: — Если хочешь знать, я как раз сейчас нахожусь на вершине своей карьеры.
Эвелин грустно улыбнулась: