— Я уверен, что это была всего лишь очередная подделка. По правде говоря, мисс Карнахэн, я был о вас лучшего мнения. Вот уж не думал, что вас так просто ввести в заблуждение… Что же касается самой этой шкатулки… — и Бей потянулся рукой к золотому восьмиугольному артефакту на столе, — я, наверное, смог бы предложить за нее скромную сумму.
Глаза Джонатана хищно заблестели, но Эвелин успела схватить шкатулку, прежде чем пальцы доктора коснулись ее.
— Нет, спасибо, доктор Бей, — быстро заговорила девушка. — Дело о том, что мы уже передумали. Эта шкатулка не продается.
С этими словами она вышла из кабинета босса, и Джонатан, не выпуская из рук обгоревшую карту, поспешил за сестрой, так и не поняв, что она задумала.
Глава 5 «Юмор висельника»
Джонатан Карнахэн был полным профаном в египтологии и ровным счетом ничего не смыслил и археологии вообще. Но зато он успел досконально изучить все до единого питейные заведения Каира — от роскошных коктейль-баров с плюшевыми креслами в дорогих отелях «Континенталь» и «Шепард» до портовых забегаловок, куда вряд ли отважился бы заглянуть приличный англичанин (надо заметить, что из тех, кто все же рискнул это сделать, обратно вышли далеко не все). Однако Джонатан с его вечной жаждой и деньгами был желанным гостем повсюду.
Это открывало ему доступ не только к бесконечным возлияниям, но и к всевозможной информации. Именно Джонатан и выяснил, что в настоящий момент некий Ричард О"Коннелл проводит время в самом отвратительном месте Каира, который и так славится огромным количеством жутких мест, а именно в городской тюрьме.
Сделав с полдюжины звонков нужным людям, Джонатан умудрился даже устроить встречу с начальником тюрьмы, которого звали Гад Хасан.
«Правитель» этой неописуемой «дыры» оказался жирным и неопрятным господином. Его свиноподобную физиономию немного оживляли черные сверкающие глаза. В густых усах Хасана можно было разглядеть крошки сразу нескольких блюд, а по густой щетине, покрывавшей щеки и подбородок, — предположить, что бритвой он пользовался не чаще одного раза в неделю.
Начальник тюрьмы в мятом бежевом костюме, пропитанном потом и покрытым пятнами от вина, жирной пищи и еще бог знает от чего, ловко подхватил Эвелин под руку. Этот жест мог показаться одновременно и учтивым, и распутным.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — приветствовал он девушку. — Редкая честь принимать здесь у себя столь элегантную женщину. Мало кто пожелал бы переступить порог моего убогого жилища.
Мелодичные нотки, часто возникающие у говорящих на английском арабов, и хорошее знание языка произвели на Джонатана впечатление. При этом не следовало забывать, что Хасан в отличие от прочих арабов был все-таки начальником и обладал к тому же недюжинной сообразительностью и умом. Он провел Карнахэнов через узкий двор, разделенный внутри перегородками и похожий на загон для скота. Из центрального двора во все стороны тянулись темные коридоры, из которых доносились отчаянные вопли и несло страшной вонью. Джонатан подумал, что именно это зловоние и вызывает стоны заключенных.
Эвелин, прижимающая к груди сумочку из крокодиловой кожи, выглядела довольно мило. Ее наряд из платья и кардигана дополняла шляпа с плоскими полями, защищающими глаза от солнца. Даже чересчур мило, как подумал Джонатан, для посещения подобного свинарника…
Придерживая Эвелин под локоток одной рукой, другой Хасан широким жестом обвел посыпанную щебнем площадку:
— Вот здесь наши гости могут пообщаться с заключенными…
— Довольно мило, — произнесла Эвелин. Ее сарказм был настолько тонок, что его не уловил даже Джонатан.
Эвелин до сих пор дулась на брата. Она была просто взбешена, узнав, что Джонатан вовсе не находил шкатулку на раскопках возле Луксора, а раздобыл ее в одном из самых отвратительных заведений во французском квартале.
— Так ты мне солгал! — укоряла она его с чувством ущемленного самолюбия.
И чему эта дурочка удивляется? Ложь дается трудно только поначалу. Когда постоянно обманываешь, поневоле овладеваешь этим искусством. И уж если ты не в состоянии обвести вокруг пальца тех, кто тебя любит, то что говорить о людях совершенно посторонних?
Джонатан пояснил, что вытащил шкатулку из кармана бесчувственного О"Коннелла, участвовавшего в пьяной потасовке, после чего его (О"Коннелла) сразу же арестовали. Эвелин, возмущенная столь жутким, по его словам, поступком «собственного брата», настояла на том, чтобы порасспросить предыдущего владельца шкатулки (однако ни словом не обмолвилась о том, чтобы