Но ей никто не ответил. Вытряхнув песок из волос, Эвелин поднялась на ноги и принялась методично ощупывать стену. Она понемногу продвигалась вперед и ждала, пока глаза привыкнут к темноте. По кранной мере, ее радовало, что здесь не было ни скарабеев, ни саранчи, ни лягушек…
Повернув за угол, девушка оказалась в соседнем зале. Сквозь длинную трещину в потолке в него проникал лунный свет. Видимо, это была часть той самой расщелины, которая позволила ей и ее спутникам попасть в этот подземный мир. Она искренне обрадовалась, когда увидела одного из американцев, кажется, Бернса. Тот стоял спиной к ней и, задрав голову, смотрел на потолок.
— Слава Богу! — начала Эвелин, подходя к нему. — А то я уже начала волноваться…
Приблизившись вплотную к американцу, девушка вдруг услышала всхлипывания и стоны.
Дотронувшись до его плеча, она спросила:
— С вами все в порядке?
Бернс, пошатываясь, повернулся к ней. На Эвелин взирали пустые окровавленные глазницы. Из них, словно слезы, по искаженному мукой лицу текли алые струйки.
Эвелин поступила так, как любая воспитанная и уважающая себя англичанка на ее место: она пронзительно заорала.
Продолжая стонать, Бернс рухнул на колени возле ног девушки, словно собирался молиться на нее. Оторопевшая Эвелин отступила. Ее крик сменился нервной икотой. Она сделала еще шаг назад и вдруг наткнулась на что-то или на кого-то, находившегося за ее спиной.
Эвелин резко повернулась и уставилась в частично забинтованное истлевшей тканью, покрытое слизью лицо ожившей мумии. Та в свою очередь взирала на девушку только что добытыми и вставленными и череп глазами.
Мумия прищурилась (глаза Бернса не обладали идеальной зоркостью) и протянула вперед полуразложившуюся руку.
— Анк-су-намун? — прозвучал в полумраке низкий голос.
Вместо ответа Эвелин исторгла еще один леденящий душу вопль и отшатнулась, врезавшись спиной в стену. Мумия сделала по направлению к девушке несколько неуверенных шагов. На покрытый песком пол падали клочки ее гниющей плоти. Бинты, покрывавшие тело, начали расползаться, и с них падали тяжелые капли зловонной слизи.
Мумия приближалась к девушке — оживший ночной кошмар в неверном лунном свете. Эвелин медленно пятилась вдоль стены, почти парализованная ужасом. За чудовищным пришельцем с того света она видела стоящего на коленях Бернса. Девушка тщетно взывала к нему о помощи, а тот все ниже пригибался к земле, словно кланялся мумии.
— Прошу тебя! Пожалуйста! — отчаянно кричала Эвелин. Мумия продолжала надвигаться на нее.
Бернс запрокинул безглазое лицо, словно собираясь ответить девушке, но смог пробурчать лишь что-то нечленораздельное. Рот его переполняла кровавая пена, а язык был вырван!
До Эвелин дошел весь ужас случившегося. Она по-прежнему отступала, цепляясь за стену, а мумия шла следом, распахнув объятия. Сквозь обрывки полуистлевшей ткани девушка могла видеть ее лицо, отражавшее переживаемые эмоции.
— Кадиш фарос Анк-су-намун! — воскликнула мумия, и Эвелин увидела, как за осклизлыми остатками губ и гнилыми зубами шевелится настоящий живой язык. Язык, еще совсем недавно принадлежавший Бернсу.
Едва живая от страха, чувствуя, как по ее спине струится холодный пот, девушка собрала оставшиеся силы, повернулась спиной к древнему кошмару и ударилась в бегство. Но не успела Эвелин сделать и пяти шагов, как до нее дошло, что она находится у входа в туннель.
Она облегченно вздохнула, повернулась и тут же снова в кого-то врезалась и от неожиданности оглушительно завизжала.