- Ах ты! – ударила я рукой по воде. В избе было тихо, а я лежала на чужой постели и ворочалась от того, что не могу уснуть. Стоило мне только пошевелить пальцем, как на всю избу раздавался такой жуткий скрип, словно покойники катаются на кладбищенских воротах. Все вокруг было непривычным, чужим. Да и бесы запропастились.
Где-то под окнами кто-то уныло ходил и стонал.
- Вася, ты что ли? – радостно спросила я, приподнимаясь. – Ты там хоть поскребись что ли… Все ж привычней!
Вася что-то кряхтел, страдая от неразделенной любви, шуршал и топтался. Я задремала, как вдруг…
- Ведьма!!! – кричал женский голос, а я встала, как по сигналу тревоги. По окну колотили изо всех сил. – Ведьмушка! Помогай! Матушке плохо!
Я подлетела к окну, видя под окном дочку икотки. Она косилась на дохлого романтика, который ходил кругами возле сливы.
- Как плохо? – переполошилась я, растирая глаза.
- Ой беда случилась! – причитала дочка, качая головой. У нее платок был интересно подвязан. Казалось, что у нее торчат уши зайчиком.
- Какая беда?! – потребовала я точного отчета, а сама на ходу пытаясь сообразить, что там за беда может быть. Где-то раздавались песни…
- Пойдемте, матушка – ведьма! - кричали мне, когда я, зябла в ночном холодке.
- Вась, привет! – произнесла я, глядя на свежую плесень, пятном украсившим щеку покойного ухажера. – Смотрю, цветешь и пахнешь? Ну молодчага! Так держать!
- Что с матерью? – спросила я, идя следом за «зайчиком». Песня оборвалась, а в ночи послышались визги и вопли!
- Вот! – показала мне «зайчик», а я покачнулась, прикрывая рот рукой. – Не уследили!
И тут я увидела старуху в мужской одежде, которая кралась к сидящей молодежи. Девки и парни сидели на дровах. Кто по парам, кто стайкой. Рядом сидел знакомый гармонист Поганини, усердно выводя что-то на гармони.
- Тятенькины портки надевает… - причитала баба, пока я не верила своим глазам. Мы крались вслед за старушкой, которая показывала не дюжую прыть. Я бы даже сказала, удаль молодецкую!
- Показал я уд срамной, девки все бегут за мной! Ну а та, что не бежит, та раздетая лежит! Ииих! – вылетела старуха икотница, перепугав всех.
От испуга орава бросилась в рассыпную, а одна девка замешкалась, зацепилась за бревна сарафаном и …
- Эх! Женюся! – слышался голос икотки, пока я изображала отвисшей челюстью в чужом огороде экскаватор. Старуха настигла ее в два прыжка и схватила.
- Иии! – пискнула девка, вырываясь и убегая прочь в темноту.
Старуха пальцем пригладила седые усы так, словно они, от уха до уха, одернула штаны и звонко гыкнула.