- Покорми его! – попросила Анчутка, с тревогой глядя на печку.
Я схватила треснувшее блюдце и положила туда хлебушек.
- Солью посыпь! – переживали бесы, пока я искала, где здесь соль.
Краюха в миске была пододвинута за печку.
- Домовой, - позвала я, видя, как маленькая ручонка хватает хлебушек.
- Ась-ась? – послышалось чавканье.
- Яйцо одно дай, - взмолилась я, понимая, что переговоры с запечным террористом приближают меня к цели.
- Не дам, - буркнул домовой. – И не проси!
- У тебя же их много! – убеждала я, не зная, что еще придумать. – А мне одно нужно! Да ты так упираешься, словно тебя кастрировать собрались! Послушай, если хочешь, мы съедем отсюда. Теперь, когда сила вернулась, мы можем найти любой дом!
- Ладно, на… - послышался голос, а по полу покатилось крашенное и разрисованное яичко, обмотанное паутиной. Оно докатилось до моей босой ноги и остановилось.
Я радостно схватила яйцо, не понимая, почему их так любит Леший.
- Тебе нужно прийти к большому пню и положить яйцо вместе с грамотой, - пищала Анчутка, бегая вокруг меня кругами. – Так бабушка делала!
Грамота за что? За особые успехи в покраже детей? За отличные отметки в четверти? За что грамота?
- Грамоту нужно написать! – суетился Антипка. – На бересте! Береста у нас где-то завалялась! Ее бабушка хранила! Как раз на случай, если у кого-то корова потеряется! Или коза!
Передо мной появился скребок, похожий на штуку для чистки ногтей и береста. Я тут же почувствовала себя летописцем, которому предстоит в героических красках и заумных выражениях расписать чью-то биографию.
- Я не знаю, что бабушка писала! – тут же смутилась Анчутка. – Она не показывала! Только говорила, чтобы под ногами не мельтешили!
- Так, что писать? – повторила я свой вопрос, почесывая бересту скребком. Я написала слово: «Грамота».
«Лучшему Лешему нашего леса!», - просилось у меня, пока бесы отчаянно вспоминали, что к чему. Но даже они не знали, где взять образец лешачьей грамоты.
- Дорогой Леший, - начала я, прикидывая, что к чему. – Прошу вас вернуть похищенного…