Охота

Он уже закинул щит за спину, пусть пятнистый стреляет, щит лежит на ранце, нипочем пулей в десять миллибаров не пробить щит и ранец одновременно. А он, заливаясь потом, думал, как им двоим убить одного дикаря. И в голове у него был только один способ.

Сами собой вспомнились слова старого казака, что учил его в учебке: «Пластуну и штурмовику первый друг не дробовик, а граната. Ею и работай».

Так он работать и решил.

Глава 5

— Быстрее, Саня, — всё подгонял товарища Аким.

— Куда уж быстрее, бежим уже, — стонал пулемётчик.

Да, бегать в броне непросто, ещё более непросто бегать в броне и с полным ранцем. Но они бежали.

— Давай-давай, — не унимался Саблин. — Налево давай. К вон тому бархану.

Они выбрали большой бархан, Сашка упал на песок, а у Саблина, хоть и темнело в глазах, времени не было, он скидывает ранец, хватает щит, дробовик и лезет вверх на песчаную гору. Бархан большой, наверное, метра три, не меньше. Он укладывается наверху. Разгребает плесень до чистого песка, достаёт из кармана гранату «единицу». Это на вид она небольшая, на самом деле, как и все гранаты с натриевым гелем вместо старой взрывчатки, она очень мощная. Хотя осколков у неё поменьше будет, чем у тротиловых.

Саблин знает, что дарг пойдёт по их следу, он готовит и дробовик. Очень ему хочется этого дикаря взять не гранатой, граната — это само собой, хочется ему убить дарга из дробовика, ведь Аким считался хорошим и быстрым стрелком в полку. И издевательства дикаря его, признаться, задевали. Как глянет на ещё новый щит, а в нём три свежих дыры, так его подртясывать начинает от раздражения. А ещё он Каштенкову одну пулю в шлем уложил. Слава Богу, что угол острый был, срикошетила. И теперь Аким ждал этого ловкача, сразу приклад к плечу, весь во внимании. Он ждал, что дарг появится оттуда же, откуда пришли и они, с юго-запад, он должен по их следам идти, почти так оно и вышло, вот только опять не успел Саблин. Дикарь выскочил на бархан, чуть восточнее, чем ожидал урядник. Пока он навёл оружие, тот его тоже заметил и спрыгнул за гребень бархана.

— Да что ж ты будешь делать, — тихо злился Саблин.

— Чего там? — Спросил Пулемётчик.

— Восток держи, — сухо сказал ему Аким.

— Есть, — отвечал Сашка, поднимая винтовку и направляя её на восток вдоль бархана.

Аким думал, гадал, где теперь появиться дикарь, и угадал. И место угадал, и время угадал, всё угадал. Он развернулся ровно на запад и поднял дробовик. И тут же в двадцати метрах над небольшим барханом появилась голова дикаря.

Саблин начал первый поднимать оружие, а выстрелили они почти одновременно. Что с ним произошло, он понять не мог. Двадцать метров! Голова человека! Видно отлично! Солнце не в глаза! Картечью! Как он мог не попасть — непонятно. Неужели от раздражения и волнения руки дрожали? В общем, картечь ударила на двадцать сантиметров ниже, вся горсть в песок ушла.

А дикарь не промазал. Аким почувствовал сильный удар в грудь. Чуть ниже горла, в самый верх грудины. У штурмовиков кирасы утяжелённые, самые толстые из всех кирас. И с ребром жесткости от горла и до самого низа. Пуля вмяла ребро, но пробить карбидотитан со слоем пеноалюминия не смогла. У урядника перехватило дыхание, настолько сильный был удар, но он, передёрнув затвор, смог выстрелить ещё раз. Теперь он бы точно попал, будь голова дарага всё ещё над барханом.

— Попал? — С надеждой спрашивал Сашка.

А Саблин едва мог дышать после такого удара, в глазах темно, он сидел и вставлял патроны в пенал дробовика.

— Ну, Аким, попал? — Не унимался пулемётчик.