Охота

— Красотка, — сказал лейтенант, провожая её взглядом, и спросил у Саблина. — Замужем?

Почему-то Акиму этот вопрос не понравился. Да и сам лейтенант ему не мил стал. Этакий атлет красавчик, весь из себя.

— Не знаю, — зачем-то соврал он.

— А она тебя знает, — лукаво щурился Морозов.

— Ну, давайте выпьем, — предложила Панова, поднимая рюмку. — Давайте за успешное дело.

Слава Богу, не пришлось отвечать лейтенанту, пришлось бы что-нибудь врать, ну, не врать, так выкручиваться. А говорить про Юнь с Морозовым ему не хотелось. Он быстро взял рюмку.

А когда выпили, Панова сделала большую затяжку с удовольствием и спросила, выпуская дым:

— Аким, а вы можете точно вспомнить, где вы видели сияние?

Саблин сначала даже не понял, о чём она говорит, полез за сигаретами, соображая про «сияние», и тут до него дошло:

— Вы говорите о свете, что мы видали в степи?

— Да, о нем.

«Вот тебе и на, — думал Аким, — откуда эта ушлая бабёнка может про это знать? Я никому про это не говорил, может, Сашка сболтнул, или… Или она рапорт его читала? Неужто Щавель давал ей мой рапорт читать?»

Он молчит, а она смотрит на него и повторяет:

— Сможете вспомнить?

Сама такая ласковая, казалось-бы, столько выпила, а взгляд трезвый, умный. Глаза чистые.

— Смогу, — отвечает Саблин, — мы были километрах в восьмидесяти на восток от Ивановых камней…

Он не договорил, Панова достаёт из-под стола офицерский планшет, где он там у неё был — непонятно, сидела она на нём, что ли. Кладёт его перед Акимом.

Он мотает карту, масштабирует:

— Ну, вот тут мы были где-то, — точно он вспомнить может, обводит кружок на карте, — да, тут, и от нас всё сияло почти ровно на юго-восток.

Морозов и Панова переглядываются, и по их лицам Аким понимает, что они с чем-то согласны. Морозов кивает. А красавица спрашивает: