Охота

Двадцать литров, да Саблину шестьдесят нужно было, двигатели прожорливые — жуть.

— А где у вас полк? — Спросил он у прапорщика.

— А в центре, дорога прямо туда и ведёт.

Мальков, всё время молчавший во время разговора, когда вышли на улицу, сказал:

— Мутный тип. Вы, казаки, всё время себе на уме. Не поймёшь вас.

Видно, ему тоже не понравился кладовщик. Слышать такие слова Акиму было неприятно, а ещё неприятнее было то, что сержант был прав. Кладовщик и вправду был мутным. Но зачем всех под одну гребёнку-то грести? Он ничего не ответил сержанту.

— Ну, — спросила их Панова, — что с горючим?

— Кончилось всё, — сказал Саблин, — нужно в канцелярию полка сходить, там могут дать… Продать.

— Так пошли, — сказала женщина.

Все, кто встречал их на улицах, оборачивалась на них, вернее, оборачивались на Панову. Здесь, в центральных болотах, грибка было особенно много. Этим они и славились. Дважды, проезжающие мимо казаки, останавливались и предлагали ей респиратор и очки. Начинали рассказывать про грибок, но она с улыбкой благодарила и отказывалась, говорила, знает про грибок.

Она привлекала излишнее внимание, но всё равно упрямо не хотела надевать маску.

Когда они пришли на площадь, Саблин сразу определил, где штаб, а Панова сразу нашла «столовую»:

— Идите, — произнесла она, — а я пойду, спрошу, есть ли номера?

— Слышь, сержант, — сказал Саблин, — иди с Пановой, лучше я один схожу, поговорю.

— Принято, — сказал Мальков и пошёл догонять Панову.

Его как будто ждали. Только он вошёл в здание, тут же дневальный проводил его по коридору в кабинет, где уже были два офицера, и следом за Акимом вошёл ещё один.

Всё поздоровались с ним за руку.

— Колыванов, — представился подполковник. — Девятый полк.

— Кротов, — представился есаул.

— Борутаев, — представился ещё один есаул.