– И что же было потом?
– Ничего. – Дайон пожал плечами. – Человек не может не спать вечно. На четвертую ночь я заснул и, надо сказать, прекрасно отдохнул, даже без кошмаров. А дальше был второй смертный приговор, третий, четвертый… Вскоре я потерял счет. Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям, и это их часть. Потом я отправлял агентов на задания, которые тоже подразумевали чью-то смерть. Иногда – много смертей. Не потому что я или мои люди жаждут крови. Просто такие перед нами стояли задачи. Нельзя пробраться в охраняемый дом, не убрав стражу…
Он горько усмехнулся, вспомнив Веста. Вот уж кто совершенно не раскаивался в своих поступках. Дайон с завистью вздохнул и продолжил:
– Думаю, на моих руках ненамного меньше крови, чем на совести того, первого, повешенного. Но вчера я впервые собственноручно пронзил чью-то плоть. Казалось бы, одним приговоренным больше, одним меньше, какая разница? Но, как ни странно, это не дает мне покоя. Звучит очень не по-мужски, верно? – криво улыбнулся он.
– Не знаю, по-мужски или нет, – откликнулась Виола. – Но это звучит очень по-человечески. Почему вы так странно смотрите?
– Да нет, не обращайте внимания. Просто я очень давно не думал о себе как о человеке.
– А как о ком же тогда?
Дайон пожал плечами.
– О герцоге. Брате. Правителе. Да мало ли…
Он не заметил собственной оговорки, не обратил внимания, что между делом упомянул свой подлинный титул. А Виола ни словом, ни жестом не дала понять, что уловила эту ошибку.
– В любом случае можно считать, что во всем виновата я. Вы же меня спасали от нежеланного брака!
– Вот именно поэтому я и не хотел говорить с вами на эту тему, – со смешком признался Дайон. – А вовсе не по тем причинам, которые вы сами себе надумали.
– Ничего страшного. Я не испытываю угрызений совести. Сама бы его убила, если бы мне выдался шанс.
– Не убили бы. И не надо. Постарайтесь держаться на расстоянии от этой стороны Смуты.
– Почему? Потому, что я – девушка? – вскинулась она.
– Вы так жаждете сохранить себе право на убийство? – улыбнулся Дайон.
Он ожидал очередного взрыва, возмущенной тирады, по меньшей мере недовольного взгляда. Но Виола в очередной раз удивила. Внезапно вытянула руку и коснулась его подбородка.
– Ваша щетина не так уж плоха. На самом деле, она выглядит довольно мило.
И Дайон л’Эстре, герцог Левансийский, с годами отточивший до совершенства умение контролировать собственные эмоции и поступки, не сдержался. Поймал ладонь девушки и поднес ее к губам.
Виола широко распахнула глаза, но не возразила, и Дайон, сочтя это разрешением, наклонил голову и поцеловал ее в губы, которые по неосторожности оказались так близко.