Бывшая подруга словно заледенела. Застыла без движения, только глаза лихорадочно бегали. Вне всяких сомнений, она не ожидала, что вскроется правда о ее участии в нашем с Амелией возвращении.
– Это правда?
– Ты рассказала о Мейбл мадам Клодиль?
Совершенно неожиданно для себя я обнаружила, что девушки глядят на Лизетту с нескрываемым порицанием. Даже те, кто прежде злорадствовал по поводу нас с Амелией. Не иначе, последним Лизетта невольно предоставила возможность почувствовать себя хорошими: может, они и были рады узнать о чужих неприятностях, но во всяком случае не приложили к этим самым неприятностям руку.
– Как ты могла? Она же твоя подруга!
– Право слово, видали мы таких «подруг»! О женской дружбе даже среди мужчин ходят байки.
– Глупости! Женщины ничем не хуже мужчин дружат! – не выдержала Амелия. – И даже лучше. Этим джентльменам только бы шпагами друг в друга тыкать.
– Верно, – поддержала я. – Не то что дамам. Те, в крайнем случае, в волосы друг дружке вцепятся. Обидно, но совсем не так смертоносно.
– Я ни на ком волосы не рвала! – принялась защищаться Лизетта. – И поступила именно как подруга. Я беспокоилась о Мейбл. Ей было опасно там, снаружи. – Она произнесла это так, будто сразу за стенами пансиона начинался бушующий океан и только здесь был островок безопасности и спокойствия. – Без старших, без помощи, без совета. В обществе сомнительных личностей.
Пару одобрительных кивков она заработала, но в основном девушки отреагировали совсем иначе. Судя по взглядам, они были очень даже не прочь незамедлительно оказаться за стенами безопасного пансиона вместе с парой-тройкой сомнительных личностей.
Однако ответить никто не успел. Ни мы с Амелией, ни наша группа поддержки, которая совершенно неожиданно оказалась столь многочисленной. В класс чинно ступила мисс Маргарет, и все притихли, принимая правила игры. Какие бы чувства ни владели каждой из нас, занятия должны были идти своим чередом. Так же, как и взрослая жизнь, которая не остановится только оттого, что кто-то не успел совладать со своими эмоциями. На этот урок можно опоздать, но вот добиться хороших результатов, не умея владеть материалом, не выйдет.
И все-таки я не отказалась от намерения прояснить с Лизеттой некоторые моменты. И потом, когда наступил достаточно длинный перерыв, пригласила ее в свою комнату для беседы. Там, больше не стесняясь чужих ушей, прямо спросила:
– Так почему же ты меня выдала? Только не подумай, пожалуйста, – я сочла нужным прояснить все до конца, – это не обида, даже не разочарование. Уже нет. Мне уже пришлось столкнуться с настоящими разочарованием и обидой, на фоне которых наша с тобой история – детский лепет. Мне просто любопытно понять, что же заставило тебя поступить так странно. Ведь никакой выгоды тебе от этого не было. Или я что-то упускаю? Может быть, это была месть? В таком случае за что?
Взгляд недавней подруги быстро утратил выражение гордой невинности. Он стал жестким, а постепенно – даже ненавидящим.
– А как ты сама думаешь? – прошипела Лизетта, тщетно ожидая от меня понимания, каковое мне, не иначе по скудоумию, никак не давалось. Пришлось «подруге» давать объяснения: – Изображаешь из себя принцессу, несчастную и обиженную жизнью? Сперва я тоже думала, что мы – товарищи по несчастью. Но оказалось, что все это была фальшь с самого начала.
– Какая фальшь? – вопросила я с недоумением, к которому примешивалось все возраставшее раздражение. – Разве я хоть раз солгала тебе с самого начала нашего знакомства?
Обвинения в нечестности глубоко меня задели, хоть я и старалась не демонстрировать бывшей подруге свою внутреннюю уязвимость.
– А как еще это назвать? – парировала Лизетта. – Бедная несчастная сиротка, которую злая мачеха выпихнула в пансион. Вот только ты не Золушка, дорогая моя. Тебя никто не заставлял мыть полы да перебирать крупу. И «злая мачеха» устроила тебе весьма неплохую партию. Со взрослым, состоятельным мужчиной, имеющим свой дом, положение в обществе, деньги, наконец. Подумаешь, он не похож на героя романтического романа! Зато в его обществе ты получишь возможность выйти в свет и вести достойную жизнь. И поладить с ним вполне сможешь, если только будешь подходить к браку с умом. Ты действительно получаешь все, кроме разве что бесцельных романтических бредней. И при этом ты безумно недовольна. Да половина пансионерок обзавидовались, а ты даже этого не замечаешь, усердно изображаешь оскорбленную невинность. Тебе хоть раз пришло в голову, что это твое «несчастье», из-за которого ты так глупо сбежала из пансиона, – это огромная удача для многих из нас? Так хоть постеснялась бы жаловаться!
– Я и не жаловалась, – возразила я. – Только тебе. Но тогда я думала, что ты – моя подруга, и значит, тебе есть дело до моих чувств. Иначе я ни за что не стала бы навязывать тебе свою откровенность.
– Да одна только твоя кислая физиономия чего стоила! И потом, не надо изображать из себя идеальную подругу. Много ты думала о моих чувствах? Можно подумать, тебя интересовало, как отнеслась бы к подобному браку я? А я тебе скажу. Я была бы на седьмом небе от счастья! Потому что меня, четвертую дочь, без приданого и не из слишком знатной семьи, ждет монашеская келья. Потому что замуж меня ни один более-менее достойный мужчина не возьмет.