– У меня очень много грехов, – тем временем вдохновенно произнесла девушка. – Я даже не знаю, с которого из них лучше начать.
– Начни с того, что представляется тебе самым важным, – предложил «святой отец», выныривая из своих не слишком благопристойных мыслей.
– Это тоже трудно. – Рейнард живо представил, как она хмурит брови, а на лбу появляются вертикальные морщинки. До боли в пальцах захотелось провести по ним рукой, разглаживая смуглую кожу. – Вот, например, очень тяжелый грех. Чревоугодие. Я очень люблю шоколадные конфеты. Могу за один раз съесть целую коробку!
Граф Аттисон с трудом подавил смешок.
– А это отражается на твоей фигуре, дочь моя? – приглушенным голосом спросил он.
– Нет, – с гордостью, не слишком уместной во время исповеди, ответила девушка.
– В таком случае не печалься. Раз ты ешь конфеты и не толстеешь, стало быть, Создатель не гневается на тебя за эту слабость, – милостиво изрек Рейнард.
– Вот как? – Амелия задумалась и наверняка прикусила губу. – Да, наверное, вы правы, святой отец…
– В любом случае будь осторожна, ведь кто-то может и воспользоваться этой слабостью, – наставительно произнес Рейнард.
– О, спасибо за совет! Но это не единственный мой грех, – продолжала Амелия. – Два года назад я совершенно неподобающим образом залезла на дерево, чтобы снять с ветки котенка.
– Котенок это пережил?
– Да. Теперь он живет у нашей кухарки.
– Тогда это не грех, а, наоборот, благородный поступок! – Рейнарду начинала нравиться эта игра. Было что-то забавное и по-детски наивное в том, как Амелия перечисляла свои проказы.
– А измена жениху считается тяжелым грехом?
Вопрос заставил Рейнарда подскочить. Ударившись макушкой о потолок кабинки, он сдавленно охнул и пробормотал ругательство.
– Простите, отче, что вы сказали? – Амелия приникла глазом к решетке, пытаясь рассмотреть, что происходит с другой стороны.
– Ничего, – пробурчал тот. – Сначала поведай, в чем суть измены.
– Ну… Начну с того, что мой жених – человек весьма дурного нрава.
Граф Аттисон втянул носом воздух и с силой сжал кулак, чтобы не раскрыть себя прежде времени. Уж теперь-то он должен был пойти до конца и узнать всю правду.
– Такого уж дурного?