Это была магия. Не иначе. Потому что я не могла ничем другим объяснить это странное ощущение. Словно нас окутало тепло. Оно опустилось на плечи, от них прокатилось по груди к животу, рождая где-то внутри тела, там, где живет душа, дрожь. А в сердце — тревогу.
Мои ладони скользили по спине Дэна, чувствуя сквозь тонкий батист напряженные мышцы широкой мужской спины. Горячее дыхание Стилла опаляло мою кожу: скулы, ямочку меж ключиц, ложбинку груди… И эти касания… они были очень интимными, интимнее даже, чем самые откровенные поцелуи.
Широкая мозолистая ладонь скользнула под мою рубашку, чтобы от живота подняться чуть выше. И тут я опомнилась. Брыкнулась. И попыталась прекратить это безобразие. Даже лягнула Дэна.
Но Стилл не был бы выпускником, опытным бойцом, лучшим в академии, если бы его смогла остановить какая-то невнятная попытка вырваться.
Он мало того, что не выпустил меня из своих объятий, а прижал еще крепче. А в следующую секунду я оказалась подхваченной и посаженной на крышку бочки так, что ни выбраться, ни дрыгнуться. И пока я выясняла это опытным путем, ладони Дэна оказались под моей рубашкой, обхватив грудь.
Осторожно, невесомо пальцы дотронулись до моей обнаженной кожи, заставив меня прикрыть глаза… от него по телу прошла волна жара. Я замерла, изумленная невероятно яркими ощущениями от всего нескольких касаний, и обнаружила, что Дэн не только гораздо ближе ко мне, чем я ожидала, но и гораздо… обнаженнее!
Он почти нависал надо мной. Его рубашка осталась где-то на земле, и мой взгляд сейчас скользил по напряженному рельефу пресса, по груди с плитами мышц, по шее и четко очерченной линии подбородка, на котором проступила утренняя щетина, по чувственным мужским губам. И когда я наконец добралась до глаз… до невозможно-синих глаз стража, я ощутила, как лихорадочно застучало сердце в моей груди. Как оно билось, гоня кровь по венам, и та приливала к щекам. Как полыхали мои губы в ожидании новых поцелуев. Как пересохло горло, и единственное, что я могла сейчас сказать, — это требовательное: «Ещё!» Как плавилась кожа под мужскими пальцами, что ее касались.
Дэн, зацепившись за мой взгляд, рвано сглотнул, тяжело выдохнул и нехотя убрал руки из-под рубашки. Легче от этого не стало. Грудь все еще помнила мужские руки на ней. И там, где они лежали, все еще жгло.
Стилл медленно, словно влекомый магнитом, наклонился.
Я выдохнула, опустив веки. Мои губы сами собой приоткрылись, и я против воли тихо разочарованно застонала, когда страж поцеловал не их, жаждавших прикосновения, а лишь мою скулу.
— Ники, ты сводишь меня с ума, — прошептал Дэн и резко, будто боялся передумать, отстранился.
Мы оба понимали: если бы он сейчас неимоверным усилием воли не остановился, то в оранжерее случился бы самый настоящий разврат. И остатками разума я понимала, что Стилл поступил правильно, но… как же мне хотелось продолжения! Которого один невыносимый страж меня лишил. И теперь я разрывалась от выбора — злиться на Дэна за то, что он покусился на мою честь, или за то, что Стилл не лишил меня ее.
А пока я была мучима этой дилеммой и параллельно пыталась заправить рубашку и вообще привести себя в порядок, над нами разгорался рассвет. И в его розовых лучах кружили мотыльки злотой крылатки.
Глава 12
Из оранжереи мы выбирались крадучись, переполненные чувствами голода, холода (утро выдалось инеистым) и глубокого морального удовлетворения от выполненной миссии. Дэн ловко закинул заклинание в полуоткрытое окно душевой, и я по силовому тросу, подпихиваемая снизу, быстро забралась обратно в общежитие. Высунувшись из окна, помахала рукой стражу, который стоял внизу у стены и, задрав голову, чему-то счастливо улыбался. Наверное, рассвету.
Распрощавшись с Дэном, я решила, что мое попадание в общежитие через душевую — это явно знак свыше и грех им не воспользоваться. Я и не стала грешить. Выкрутив краны, встала под теплые струи и не только помылась, но и согрелась. Счастлвая, чистая, с мокрой головой и слипавшимися глазами, я вернулась к себе, чтобы застать картину, от которой в первый миг похолодела.
Лори спала, положив руку под щеку, клетка была настежь распахнула и пуста. Но инфаркт я все же догнать не успела. Потому как, едва перевела взгляд на соседнюю кровать, выдохнула: Дара, пришедшая с ночного практикума, завалилась в постель, даже не раздеваясь, но при этом она умудрилась обнять Пусю и притиснуть ее себе под бок. Химера на этот произвол смотрела явно матерно, но уже даже не вырывалась и не вопила. Видимо, смирилась с неизбежностью быть этим утром плюшевым мишкой для сонной некромантки. Только пушистый хвост нет-нет да и яростно бил по одеялу, выражая весь гнев тварюшки.
Когда Пуся увидела меня, она возликовала, радостно мякнула, дернулась, вырываясь из хватки, и у нее почти это получилось, но… Рефлексы некромантки были всем умертвиям на зависть (и на погибель тоже!): молниеносный хват рукой, и Дара, даже не просыпаясь, поймала химеру за хвост и вернула в исходное положение.
— Мяу! — прозвучала жалобное.
Пуся словно призывала меня в свидетели: смотри, какое бесчинство со мной творит этот изверг. Я лишь благодарно посмотрела в сторону этого рыжего изверга, печально глянула на монстра в кошачьем обличье и начала вызволять его из капкана цепких девичьих рук. И это даже получилось!