— Вы мне руку подали, а я почувствовал, как на себе, только это не моя боль.
— Покажите, где, по-вашему, у меня болит?
Василий указал в область желудка. Профессор с каким-то напряжённым интересом смотрел на Василия.
— Чудно… Действительно, моя хроническая язва обострилась, пора самому лечиться. И давно у вас эти способности? Вы никогда не занимались диагностикой?
— Нет, профессор. Какая там диагностика…
— И не лечили людей?
— Что вы, я же говорю — всю жизнь в шахте да на огороде…
Профессор попросил Матвеева присесть на кровать, сам опустился рядом на стул для посетителей.
— Для вас это новое ощущение?
— Совсем новое, — лицо Матвеева изобразило виноватую улыбку. — Не знаю, почему я это сказал.
— Очень любопытно. Позволите вас задержать ненадолго?
— Хорошо, а что случилось?
Доктор достал из кармана мобильный телефон, быстро пощёлкал клавишами, затем, видимо передумав, снова убрал его в карман халата.
— Видите ли, голубчик, ваше состояние после травмы становится очень интересным. Я сейчас, подождите, пожалуйста…
Профессор вышел, а остолбеневшая Антонина вопросительно смотрела на отца.
— Вот новости, па… Ты что это надумал?
Матвеев только плечами пожал.
Профессор вышел, но через несколько минут привёл ещё одного доктора.
— Знакомьтесь, Василий Кондратьевич, это мой коллега, Семён Михайлович. Мы имеем некоторые совместные научные труды, посттравматические осложнения, изменения и всё такое, но это не важно сейчас…
— Семен Михайлович, больного Матвеева пора выписывать, но, возможно, мы будем просить его захаживать к нам, — профессор многозначительно посмотрел на коллегу и снова обратился к Матвееву: