Людоед,

– И что, вы больше его не видели?

– Не видел, но-о-о…

Миша мысленно развернул охранника и отпинал его лоснящийся зад. А охранник с задатками оратора невозмутимо продолжил после театральной паузы:

– Я его слышал!

– Интересно.

Мише действительно стало интересно.

– Часа в три я проходил мимо двадцать четвертой палаты. И оттуда доносился его голос. Он кричал – с кем-то спорил.

– А вы, случайно, не расслышали, что он кричал?

– Что-то о войне. Мол, война закончилась… Или, наоборот, не закончилась, – охранник пожал плечами. – Я не расслышал.

– И последний вопрос: чья это была палата?

11

Аня вошла в палату и только после этого постучала в дверь. Мужчина в инвалидном кресле у окна даже не пошевелился. Аня откашлялась, пытаясь привлечь к себе внимание. Но пациент не отвел взгляда от окна. Аня шагнула в глубь комнаты и прикрыла за собой дверь. Это действительно была комната. Ее интерьер не имел ничего общего с убранством больничной палаты. Здесь даже пахло туалетной водой. Запах был приятным, но слишком резким, словно парфюм только что кто-то разбрызгал и аромат еще не выветрился.

– Послушайте, – сказала Аня. – Я из полиции. Могу я задать вам несколько вопросов?

Ни малейшего движения, будто у окна сидел манекен.

– Эй!

Ноль внимания. Аня подошла вплотную и протянула руку к плечу Карпова.

– Не будите его.

Аня вздрогнула и отдернула руку, будто дотронулась до чего-то горячего. И обернулась к двери – голос шел оттуда. В комнату вошел крепкий высокий мужчина в больничной униформе.

– Вы кто? – спросила Аня.

– Тимур, – просто ответил человек. – Я приглядываю за ним. – Он мотнул головой в сторону Карпова. – Он спит.