Мы здесь

С Райнхартом сидели еще двое. Было видно, что это деловая встреча и что его собеседники с законом абсолютно в ладах. Оба в строгих черных костюмах (один из них повесил пиджак на спинку стула и сидел в голубой сорочке). Райнхарт что-то размеренно говорил. Вообще, вид у него был сдержанным, полным спокойного достоинства, – полный контраст тому истерику, которого я пару дней назад наблюдал в церкви.

Свою презентацию он закончил. Двое бизнесменов кивнули и, поджав губы, с глубиной в глазах переглянулись, как будто предложение от него прозвучало такое, что особо не поспоришь.

Райнхарт, откинувшись на стуле, отер губы салфеткой. В эту секунду его взгляд случайно упал на меня, и я, истолковав это как знак, шагнул с улицы в помещение. На входе меня попыталась перехватить какая-то дама в элегантном брючном костюме, но уклониться от нее мне не составило труда.

– Как еда? – поинтересовался я на подходе к столику.

– Замечательная, – подняв глаза, невозмутимо ответил Райнхарт. – Особенно моллюски. Я здесь обедаю почти каждый день. Но… ты, я вижу, это знал.

– Верно, – кивнул я, стараясь говорить так, чтобы не прерывать удовольствие от еды у других обедающих и не напрашиваться на то, чтобы сюда вызвали копов, во всяком случае пока. Брючный костюм возвратился к себе на подиум, но оттуда продолжал чутко приглядывать за мной. – Ты человек привычки. Это означает, что ты или тупой, или очень самонадеянный. Если только у тебя где-нибудь здесь за столиком не сидят верные люди. Что-то они медлят, учитывая ситуацию.

Я медленно огляделся, хотя, конечно же, успел проделать это заранее, до того как войти. Если я и глуп, то не настолько. Судя по всему, здесь не было ни одного, ни пары серьезного вида ребят, которые бы украдкой непринужденно поглядывали по сторонам.

– Значит, ты все же туп. Или не веришь, что кто-нибудь отважится.

– Все-таки я тебя где-то видел, – произнес Райнхарт, глядя сквозь меня с таким видом, будто я был для него фоновой музыкой. – Только не могу вспомнить, где именно.

– Если не будешь слушать, могу познакомиться с тобой очень близко, – стараясь не сжимать кулаков, сказал я. – Прошлым вечером у тебя на улице был разговор с одним моим другом. Точнее, подругой.

Райнхарт со слегка виноватым видом поглядел на своих соседей по столику:

– Так ты ее бойфренд? Что ж, логично. Если в твои дела суются двое, то они должны быть меж собою связаны. Проблемка. Мне следовало это учесть. Так что я, возможно, и вправду обалдуй.

– Нет, – возразил я. – Лично я так не считаю. А что думаете вы? – обратился я к его спутникам. – Он вам кажется обалдуем?

Один из них отвернулся. Второй смотрел на остатки своей телятины по-пармезански с таким видом, будто сомневался в правильности своего кулинарного выбора.

– Мне тоже нет, – сказал я. – А потому вот что я тебе скажу, Райнхарт. Еще раз к ней приблизишься – тебе несдобровать. А будешь ей угрожать – тебе конец. Понял меня?

Он поглядел на меня со смутным интересом, словно пытаясь разобрать, на каком это языке я вещаю.

– Не знаю, какие у вас с этим человеком дела, – сказал я бизнесмену с телятиной, – только на вашем месте я бы поостерегся. Да вы кушайте: кто-то из поваров над этим блюдом так старался!

Ушел я с тяжелым чувством. До столкновения с Райнхартом я и не знал, насколько все во мне кипит, а в итоге у меня получилось лишь раззадорить его, а заодно и себя. И еще сбить с толку. Обычно людям не нравится ни то ни другое, особенно таким, как он. Да и таким, как я, тоже, особенно когда подобным образом я поступаю с самим собой.

Без всякой мысли я взял такси, но уже через несколько кварталов сказал шоферу ехать на Челси. Там я вышел на Шестнадцатой, где вместо церкви сразу направился к соседнему дому.

– Кто там? – послышалось в динамике домофона.