Может, она сердится? Он пригляделся к ее лицу: ничего. Как-то даже странно… Обычно перемены погоды на лице и в глазах Тальи для всех совершенно открыты.
– А вообще книга очень хорошая, – заверил ее Дэвид. – В ней определенно что-то есть.
Уиллокс выпрямилась, держа в каждой мясистой руке по нескольку кружек, и сдула с лица завиток волос:
– Вот и хорошо, Дэвид. Спасибо.
– Ты… у тебя все в порядке?
– Конечно. А что?
– Да не знаю… Просто такое впечатление, что…
Всякий раз при виде Тальи писатель отмечал, что вид у нее исключительно
Женщина посмотрела вдоль улицы, а когда повернулась обратно, впечатление было такое, будто что-то переменилось, словно – как тогда, когда он предложил Талье прочесть ее книгу, – с ее лица стерлись многие годы и большое наслоение событий.
– Как ты думаешь, куда уходят люди? – спросила она внезапно.
– Как понять «уходят»?
– Ну, когда умирают.
– Понятия не имею, – пожал литератор плечами. – А что?
– Да так. Думала, у тебя есть какие-то мысли на этот счет. Потому как… всяко ж бывает.
Может статься, она имела в виду его родителей? Сам Дэвид над этим никогда не задумывался. Об этом он ей и сказал.
– Я вот всегда думала, что люди отправляются на небеса, – задумчиво сказала Уиллокс, – в рай. Или, может… Может, если рая
Что на это сказать, Дэвид не знал. И какие Талья лелеет надежды, тоже.
– Ну а может, по-другому? Может, они на самом деле куда-то отправляются, но не совсем на небеса? И не в ад. Может, есть не смерть, а что-то такое иное. Какая-нибудь махина, которая напрочь вышибает тебя из твоей привычной колеи. Все равно что выкинуть пассажира из машины через лобовое стекло. Но только куда мощнее. Запуливает так, что концов не сыскать. В черт знает какую даль. А? – Она посмотрела на писателя. – Что скажешь?
– Может быть, – неопределенно сказал тот.
Прозвучало это слабо, но к его репликам буфетчица, похоже, толком не прислушивалась.