Мы здесь

– Тогда почему вы проявляете к этому такой интерес?

– Она следила за одной моей знакомой.

– Шла следом?

– Негласно сопровождала домой с собрания. Дождавшись, когда та заберет из школы своих детей: у нее две дочери. Может даже, стояла ночью у нее под окнами. Такое вот сопровождение. Согласитесь, не самое приятное.

– Да уж куда там!

Я молчал. Лучший способ раскрутить человека на информацию – это подержать его на подвесе. Люди чувствуют необходимость заполнить пустоту, и в то время как напрямую из них ничего не вытянешь, в таком положении они нередко сами начинают стелить тропку.

Впрочем, Джефферс был в этом плане человеком более закаленным или же действительно понятия не имел, о чем я. Он просто стоял с невозмутимым видом.

– Женщина, высокая, – продолжил я. – Молодая, волосы темные, длинный черный плащ, красное платье.

– Среди моей паствы, боюсь, такой нет.

– У вас действительно все еще в ходу слово «паства»?

– Лично у меня – да. За других говорить не берусь.

– И еще одна забавная вещь – на этот раз, заверяю вас, последняя: я досконально уверен, что видел эту женщину еще раз, уже после того, как ушел из вашей церкви. На Юнион-сквере. – Лицо священника было совершенно непроницаемым. – Это не по ее вызову вы так спешили, что даже забыли запереть дверь?

– Нет. То был один престарелый господин, и совсем в другой стороне, – ответил Джефферс. – Так что, боюсь, вы ошиблись.

Я вынул одну из карточек «Адриатико» и набросал на ней свой номер. Когда я ее протянул, отец Роберт довольно продолжительное время смотрел на нее, а затем на меня, словно не зная, вполне ли я в рассудке. Но я продолжал ее держать, и он все-таки взял карточку.

– У вас что-нибудь еще? – спросил он.

Я поблагодарил его за уделенное мне время и остался стоять, в то время как мой новый знакомый направился обратно вверх по лестнице, к себе домой. Сейчас, по сравнению с той своей трусцой, он двигался несколько грузновато, но по дороге не оглядывался.

Направляясь вниз по улице, я заслышал звучание Второй прелюдии. Звучало хорошо, почти безупречно – во всяком случае, та часть, что я, удаляясь, слышал, прежде чем музыка наконец растворилась в шуме уличного движения. Эта прелюдия – образчик неистовства в стиле барокко, и легкой для исполнения ее назвать никак нельзя. Переключаться на нее с Пятой довольно рискованно, во всяком случае, зная, что кто-то еще находится в пределах слышимости, да еще при этом разбирается в музыке настолько, чтобы оказаться под впечатлением.

Мне подумалось, что священник немного лукавит, самую малость. На самом деле ему хочется быть услышанным.

Заблуждался он и на тот счет, что ему удалось меня провести. Кристина шла за ним до Юнион-сквера. Я тоже его там видел. Узнал ли я что-то из нашего с ним разговора? Только то, что он намеренно мне лгал, а из этого кое-что следовало. Прежде всего то, что между ним и женщиной, преследовавшей Кэтрин, была какая-то связь. Об этом свидетельствовала уже сама их встреча в сквере. Кроме того, позавчера ее путь, скорее всего, действительно пролегал по этой дороге, и он знал, куда именно та женщина скрылась.

Во-вторых, я понял, что в плане обмана он дилетант. Пойманный за руку, человек или начинает плести околесицу, или же говорит правду: пускай теперь гады сами до всего докапываются. Интересно, как он оказался в таком положении, что вынужден кого-то прикрывать? Что заставляет лгать священнослужителя?