— Пора ставить паруса, — сказал он сам себе, очнувшись от оцепенения.
Он с трудом встал, направился к выходной двери и вдруг застыл на месте.
Он не мог сказать, почему медлил с бегством, почему повернулся к трупу и с усмешкой пнул его.
— Палач превратился в могильщика!
Он прочел эту строку в одном романе ужасов, полном преступлений и призраков. Он подтащил мертвеца к двери в глубине прихожей, открыл ее и швырнул труп внутрь чулана.
— Жри, ты не знаешь, кто сожрет тебя.
Он прокричал эти давно забытые слова, которые произносила мать, потчуя его скудной пищей.
За дубовой дверью послышались бульканье и сопенье.
— Словно кто-то месит тесто для пудинга! — захохотал Билл. Он вдруг мысленно увидел кока, месящего ржаную муку с топленым салом.
Потом повернулся к двери и крикнул:
— Силы ада!.. Там кто-то ест!
В ответ на это восклицание Фальстафа из кукольного театра, которым он наслаждался в детстве, послышался смех из глубин таинственного жилища, и Билл подпрыгнул от внезапного металлического звона — с лестницы покатились монеты и рассыпались у его ног.
Серебряные талеры, золотые соверены.
— Я есть то, что есть, но плачу за оказанные мне услуги.
В старой сказке кормилицы эти слова произносил нечистый дух, обитавший в развалинах древнего замка. Но почему Билл вспомнил их, почему они звучали четко и ясно, словно он услышал их одновременно со звоном денежного дождя? Дом разговаривал с ним образами из его прошлого.
— …Пройдите в гостиную, — сказал паук мухе.
Когда-то эта басня очень нравилась Биллу. Он вспомнил ее и прошептал:
— Я был мухой, но прикончил паука… Однако речь идет о гостиной.
Он отыскал ее — комната была прекрасно обставлена. Раньше она служила «пауку», но Билл не заметил ее во время первого осмотра.
Теперь он понял, что столь странным способом с ним пытался общаться дом, а вернее, «дух» дома. Но не был уверен в этом, пока однажды бродяга…